Он целует меня в лоб.
— Мне жаль, принцесса, мне очень жаль. Знаю, тебе бы хотелось, чтобы все уладилось как-нибудь само по себе.
Да, хотелось бы. Этого и многого другого.
— Где мама?
— У нее было позднее совещание, и она застряла в пробке. Мама встретит нас дома.
Он играет с моими волосами, словно делал это миллион раз, и у меня перед глазами всплывает картинка его лица, когда он укладывает меня спать. Я обнимаю его за шею пухлыми ручками и лепечу: «Я люблю тебя, папочка».
Папочка.
Меня осеняет.
— Мама много работает.
Я подобного не ожидала. Думала, мы будем вместе.
— Это ненадолго. Ведь через пару недель мы отправимся в отпуск на Багамы. Понимаю, поездка с родителями не самая модная вещь в мире…
Я смогу провести время с мамой, если к тому времени мой мозг не превратится в кашу.
— Да нет, звучит здорово. Не могу дождаться.
Джекс подмигивает, и морщины на его лбу разглаживаются.
— Понимаю, в последнее время у нас были проблемы, но я люблю тебя, Лар. Ты должна это знать.
— Я знаю. Конечно. — Хотела бы я понимать, о чем он говорит.
— Давай-ка отвезем тебя домой. Если поторопимся, ты сможешь пожелать близнецам спокойной ночи.
Мы выходим из больницы, и Джекс подталкивает меня к семейному авто. Удобно устроившись внутри, смотрю, как за окном проплывают дома, а свет фонарей отсвечивает на стекла. Звонит мой телефон. Это Донован. Отправляю звонок на голосовую почту.
— Если хочешь, можешь выбрать другую радиостанцию, — предлагает Джекс.
— Не надо, все в порядке, — безучастно отзываюсь я.
Он удивленно поднимает брови.
Что еще во мне изменилось? Я дерзкий избалованный ребенок? Теперь я все принимаю на веру, потому что у меня есть мама с папой, о которых я всегда мечтала, пока мой настоящий отец гниет в тюрьме? Когда мы подъезжаем к дому, делаю глубокий вдох и выпрямляюсь на сидении. Не знаю, пускают ли к папе посетителей, но мне нужно это выяснить. Я должна его увидеть.
Дом встречает меня тишиной и приглушенным светом. Близнецы, наверное, уже спят. До меня доносятся витающие в воздухе запахи картошки и лимона, и как только я захожу на кухню, слышу звон столового серебра.
Вот и она.
Наклонилась над посудомоечной машиной и загружает тарелки после ужина. Каштановые кудри закрывают ей лицо.
— Мама? — хрипло говорю я.
Она выпрямляется. На ее лице борются беспокойство и облегчение. У меня начинают дрожать губы, и я кидаюсь к маме. Она раскрывает мне объятия. Глубоко вдыхаю, вспоминая ее ванильный аромат. Мама крепко стискивает меня, я делаю то же самое, задыхаясь от рыданий.
— Ох, детка, — шепчет она, ласково поглаживая меня по голове. — Прости, что не перезвонила тебе сегодня. У меня сейчас бешеное расписание, постоянные совещания.