— Я видела подобное раньше, — едва сдерживая эмоции, замечает она неестественно высоким голосом. — Я видела подобное миллионы раз, поэтому, может, расскажешь, что ты натворила?
Облизывая губы, раздумываю, как себя вести.
— Не понимаю, о чем ты. — Отрицание по-прежнему видится наилучшим вариантом.
Мама поворачивается ко мне. Она выглядит изможденной, словно всю ночь мерила шагами коридор. Вероятно, так и было. В мгновение ока оказавшись у изголовья кровати, мама сжимает простыню, в которую я укутана.
— Путешествия во времени — моя работа, Лара. Я видела данные обследований тех, кто пытался изменить свое прошлое. — Она указывает рукой на стену. — Вот такие. Я наблюдала, как те люди мучились, а затем умирали. Так, может, скажешь… — Ее глаза гневно сверкают, голос скрипит. — Стоило ли это того?
Когда мама садится рядом и хватает меня за плечи, я, опустив взгляд, качаю головой.
— Я не…
— Тебе так ненавистна наша жизнь с Джексом, что ты выдумала эту историю. Считаешь своего отца невинным младенцем. Вот только стоило ли ради этого жертвовать жизнью?
Я храню молчание, и мама встряхивает меня.
— Лара Монтгомери! Отвечай же!
Поднимаю глаза, и в груди так быстро разгорается гнев, что я еле сдерживаюсь, чтобы не поперхнуться. Стиснув зубы, я шепчу:
— Меня зовут Лара Крейн, и я не та, за кого ты меня принимаешь.
С ее лица сбегает краска. Мама опускается на стул рядом с кроватью. Она логично предположила, что я — ее Лара, которая стремится доказать всем и вся невиновность Джона Крейна. Теперь мне известно кое-что очень важное: Лара поделилась с мамой своими подозрениями о том, что Джекс подставил Джона Крейна.
Но рассказала ли мама Джексу, или это осталось между нами?
Если бы Джекс узнал, что я его раскусила, я могла бы умереть даже безо всякого кровоизлияния в мозг. Лучше не рисковать. Молли пропала, а я не хочу подвергать их с мамой лишней опасности. Даже простое признание того, что я из альтернативного прошлого или настоящего, поставит маму под удар, но тут уж ничего не поделаешь. А часть меня, значительная часть, желает причинить ей боль.
Все чего я хотела — это узнать ее поближе, но чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее я жалею, что мы встретились. В моих воспоминаниях она была лучше. А теперь я осталась наедине с болью, и даже папы нет рядом.
Мама облизывает губы, собираясь что-то сказать. Морально готовлюсь к тому, что услышу, и пытаюсь придумать ответ. Я не представляю, что делать. Не представляю, как оградить нас от ужасной правды, что последние десять лет мы жили с человеком, разрушившим нашу семью. Придется импровизировать.