Мама улыбается, и я замечаю радость в ее глазах.
— У меня такое чувство, будто я вижу тебя впервые. В каком-то смысле, пожалуй, так оно и есть.
Она встает, одергивает штаны и прикладывает ладонь к моему лбу. Папа не раз делал то же самое, когда я сидела дома на больничном, однако, в отличие от мамы, его лицо никогда не прорезали такие глубокие тревожные складки. Ее взгляд задумчив, и я представляю, какие мысли, должно быть, вертятся в ее голове. Молли вообще не должна была родиться. Она не должна была сойтись с Джексом. Неужели Джон Крейн действительно невиновен?
Мама наклоняется и целует меня, перебирая пальцами мои волосы. Я закрываю глаза и, к своему удивлению, чувствую лишь любовь. В этот момент все, что я сделала, уже не кажется напрасным. Даже если мои чувства неприемлемы, я не могу от них отмахнуться. Ведь все, чего я хотела — это иметь маму.
— Я все подготовлю. А ты отдыхай. Я вернусь. — Она направляется к двери.
— Мама? Я люблю тебя, — сжимая простыни в руках, говорю я.
Она кивает, и я замечаю, что у нее на глаза вновь наворачиваются слезы.
— Ты и не представляешь.
После ее ухода я закрываю глаза и несколько раз глубоко вдыхаю, а потом отбрасываю простыни и вырываю кислородные трубки из носа. Мамины планы прекрасны, однако я не могу лежать и бездействовать, когда мой отец сидит в тюрьме, а Молли пропала. Ее похитили по моей вине, и на случай, если я не выживу, надо действовать быстро.
Несколько минут уходит на то, чтобы приспособиться к ходьбе. Пошатываясь, подхожу к гардеробу, на дне которого нахожу свою сложенную одежду. Быстро одевшись, хватаю с верхней полки спортивную сумку с вышитой надписью «Клиническая больница штата Массачусетс», перекидываю ее через плечо и выглядываю в коридор.
Вижу лишь нескольких медсестер, которые, отвернувшись от меня, занимаются своими делами. Выскользнув из палаты, спешу к лестнице с указателем «Выход». Взявшись за ручку двери, ведущей на лестничную клетку, замечаю возле кафетерия знакомое лицо.
На лице Джекса отражается крайнее изумление, и он едва не роняет чашку кофе.
Закусив губу, отворачиваюсь, толчком распахиваю дверь и устремляюсь к ступенькам.
— Лара! — кричит Джекс мне вдогонку. Он оказывается на лестничной клетке, прежде чем защелкивается дверь. — Не надо, Лара!
Но я уже преодолела полпролета. Я бегу со всех ног вниз по лестнице, не смея остановиться и перевести дух, пока, сильно запыхавшись, не достигаю нижнего этажа. Сверху доносятся тяжелые шаги, отдающиеся металлическим гулом. Нельзя, чтобы меня поймали. Нельзя. Шмыгнув в больничный вестибюль, мчусь к стеклянным дверям. Люди замирают на месте и глазеют на меня.