– Что ты делаешь? – спросила она, когда Бо пронесся мимо еще одного въезда на автомагистраль. Что с ним не так? Он не знает, куда едет? Все знали самый быстрый путь до Сими-Вэлли из Сан-Фернандо. Это была 118 магистраль, проходившая через горы.
Все, кроме Бо по-видимому.
– Мм, я веду машину, – Бо не смотрел на нее. Он ссутулился, одна рука на руле, другая на колене. Так беззаботно, будто он не мчался за поездом по всей Калифорнии.
– Ты пропустил магистраль, – напомнила она, стараясь говорить спокойно. – Дважды.
– Я не пропустил, – теперь Бо смотрел на нее, подняв брови, будто она была единственной, кто волновался. Лила могла видеть блеск его насмешливых голубых глаз, и это тотчас же заставило ее плечи напрячься.– Я их не люблю.
– Ты не любишь, – повторила она, как будто могла понять что-либо, только повторив.– Никто их не любит, Бо. Но это кратчайший путь из точки А в точку В.
Бо фыркнул, словно ничего глупее не слышал в своей жизни.
– Конечно, если нет пробок, то да. Но когда такое было? Там всегда затор.
–То есть, мы собираемся упустить поезд, из-за твоего философского умозаключения о возможности пробки на 118-ой? – спросила Лила. Она покачала головой, ее коленка нервно подскакивала туда-сюда.– Великолепный план. Правда.
– Это не философское умозаключение, а фактическое, – резко возразил Бо.– Мы быстрее проедем по городским улицам.
– Ты живешь в придуманном мире, – ответила Лила. – Там есть стоп-знаки, светофоры, не говоря о скоростном режиме. Алло.
– Понятия не имел, что ты так одержима системой автомагистралей, – сказал Бо в пренебрежительной манере, которая закралась ей в кожу и заставила ее зудеть. Будто он ее собственный аллерген, от которого начинается сыпь.
Он убрал свои густые, темные волосы с лица свободной рукой.
Лила закрыла рот и стиснула зубы. Мог Бо быть еще более высокомерным?
Одним словом: да. Он мог, как она достаточно ясно припоминала, поставить рекорд самого высокомерного и властного нахала вокруг. Нельзя дать ситуации выйти из-под контроля. Как случалось в большинстве их перепалок в свое время. В особенности, она помнила как он отреагировал, когда узнал, что Лила встречается с Эриком.
– Мои поздравления, Лила,– говорил он медленно, прожигая ее глазами. Жарче, чем солнце над ними во дворе в обед.– Ты, определенно звучишь более вяло и жалко, чем в пятницу.
Она пыталась перед ним извиниться. Ей было плохо, из-за того, что она ранила чувства того, кто ее заботил. Но он не желал ее слушать.
– Не позволяй мне удерживать тебя от твоего высшего предназначения: быть поклонницей Эрика Холландера, – сказал он. Его голос был проникнут сарказмом, таким язвительным, что воспоминание о нем спустя эти годы, заставляло ее съеживаться.