то есть зверем весьма любопытным и зубастым.
Она окончила университет вместе с Панкратовым, и я решил спросить ее о нем, надеясь услышать нечто забавное: Аля была остра на язык и умела одним словечком сразить человека. Но о Панкратове она отозвалась с загадочной неопределенностью:
— В науке он — танк.
— Танк?! — рассмеялся я. — Это хорошо или плохо?!
Аля не успела ответить, в это время раздался телефонный звонок, и я потянулся за трубкой. Звонила экономка, с которой я вел переговоры о покупке книг, и мы никак не могли условиться о цене: экономка все набавляла, и я уже порядком устал от бесплодной торговли.
— Петр Петрович?
— Совершенно верно. Здравствуйте, — сказал я, глядя в зеркале на свое сокрушенное лицо, показывающее Але, что разговор затянется надолго.
— Петр Петрович, я осталась совсем одна…
— Сочувствую, но университет не столь богат, а я не могу заплатить вам из своего кармана.
— Ах нет, я не об этом. Я согласна подарить эти книги.
Я опешил.
— Зачем такие жертвы! Мы выкупим.
— Нет, пожалуйста. В конце концов, Митя волен ими распоряжаться.
— Хорошо, хорошо, мы набавим вам цену! — раздраженно вскричал я, чувствуя, что мне не устоять против столь изощренного шантажа.
В трубке послышались приглушенные всхлипывания и шуршанье носового платка.
— Вы плачете? — спросил я растерянно.
Удивленная этим странным разговором, Аля подошла сзади и положила мне голову на плечо, чтобы вместе со мной слышать голос в трубке.
— Знаешь, это серьезно, — шепнула она. — Попробуй ее утешить.
Я прокашлялся.
— Чем же вам помочь?
— Передайте Мите, что я рада за него, — сказала экономка. — Он давно мечтал об университете. Только пусть он не сердится на меня за книги. Библиотека была завещана ему для занятий наукой. А я подумала, что, может быть, деньги будут полезнее. Митя ведь так неустроен, у него даже нет выходного костюма…
Мы с Алей переглянулись.
— А полы у нас натирают электрополотером, а от него такой шум, — пожаловалась экономка, и в трубке вновь послышались всхлипывания.
После этого странного разговора мы с дочерью долго молчали. Голова Али по-прежнему лежала у меня на плече, а рукой она теребила телефонный провод. Неожиданно рассмеявшись собственным мыслям, я сказал:
— Вот тебе и танк… танк без выходного костюма.
Но Аля даже не улыбнулась мне в ответ.
IV
В вагоне «Москва — Таллин» наша кафедра заняла четыре купе подряд. За чаем Панкратов сказал, что в Таллине ему известны все закоулки, он там долго жил у знакомых эстонцев, к которым обещал меня сводить. Из его слов я понял, что хозяин дома был моим коллегой и Панкратов хотел устроить нам rendez-vous. Ближе ко сну нас навестила Алевтина. Задвинув дверь купе, она прислонилась к ней спиной, как бы давая выход накипевшему негодованию: