— Стол!
Нина покраснела оттого, что пришлось невольно повысить голос.
— Благодарю. Раньше русской литературе был известен многоуважаемый шкап. Теперь стал известен многоуважаемый стол.
Усомнившись в своей остроте, Василий Васильевич с досадой посмотрел на Нину, которая была ее единственным свидетелем.
— Вы хорошо знаете русскую литературу.
— Преувеличиваешь. В школе я делал по двадцать ошибок в сочинении, зато математику знал на пятерку.
— Вы хорошо знаете литературу, искусство, музыку, — все, кроме жизни собственного сына.
— А вот это уже серьезно, — Василий Васильевич сел за стол, то ли ожидая обеда, запаздывающего из-за беспорядков в доме, то ли собираясь объяснить, в чем он видит серьезность слов Нины. — Наши отношения с Володей для тебя укладываются в схему: отец вечно занят своей работой, выполняет и перевыполняет план, получает премии и награды, а дети растут заброшенными и несчастными. Только учти, что схема есть схема…
Василий Васильевич тяжело вздохнул, показывая, что он все-таки больше ждет обеда, чем рассчитывает на понимание Нины. Заметив этот вздох, Нина снова покраснела, но сдержалась, чтобы не повысить голос.
— Вы, Володя и Анна Николаевна так между собой похожи, а я в вашем доме неизвестно кто. Зачем мы с мамой сюда приехали!
Василий Васильевич спохватился, что так и не высказал Нине того, о чем думал в машине.
— Нет, нет, мы тебя все очень… — он вспомнил, что Нина недавно отзывалась с иронией о той любви, в которой он хотел ей признаться. — А впрочем… Лучше давай обедать. Зови скорее Маугли.
— Миша! — устало позвала Нина. — Мыть руки!
На этот раз дверь приоткрылась, и на пороге показался пятилетний мальчик, державший в руке пятнистого резинового крокодила.
— Вот и наш Маугли! — обрадовался Василий Васильевич, выдвигая из-под стола детскую табуретку.
— Я не Маугли, — ответил мальчик, нарочно противореча взрослым и волоча по полу крокодила, чтобы рассердить их.
— А кто же ты у нас? — благодушно спросил Василий Васильевич и как бы приготовился услышать еще более смешное прозвище, которым назовет себя внук.
Мальчик молча наступил на крокодила, слушая, как из него с шипеньем выходит воздух, и исподволь следя за поведением взрослых. Василий Васильевич обеспокоенно посмотрел на Нину, напоминая ей недавний разговор.
— Ладно, разберемся, кто есть кто, — сказал он громко и похлопал по спине внука. — Руки-то мыл?
Мальчик неохотно отправился в ванную, пихая ногой крокодила.
— Не смей портить игрушку! Садист какой-то, — крикнула вдогонку Нина и посмотрела на свекра, показывая, что не забыла их недавнего разговора.