- Совсем спятил?! - крикнула Минни в ответ. Волосы упали ей на глаза, и она стала походить на драчливого кокер-спаниеля.
- Сама спятила!
Они свирепо уставились друг на друга. Минни, казалось, собиралась швырнуть во Фрэнка кассовый аппарат.
- Успокойтесь, - сказал я. - По-моему, голос разговаривает с каждым на самом понятном для него языке - его собственном.
- Разве такое возможно? - удивился Фрэнк.
- Не знаю. Но это логично. Если бы голос использовал только латынь, иврит или английский, никто бы из арабов или армян его не понял. Оно обращается к каждому на его родном языке и даже диалекте.
- А разве можно называть его "Оно"? - прошептал Фрэнк и оглянулся через плечо, словно ожидая увидеть ангела возмездия. - Может, лучше говорить "Он"?
- "Она", ты хочешь сказать, - вставила Минни. - Ох уж этот мужской шовинизм: Бог непременно должен быть мужчиной! А ведь женское начало очевидно повсюду, во всем окружающем мире. Ты. ты просто не смеешь говорить "Он", когда. когда.
Минни не была сильна в теоретических выкладках. Она запнулась и замолчала, тяжело дыша и откидывая назад волосы.
Некоторое время спустя мы уже говорили об этом спокойно и слушали радио. Выступали эксперты, их становилось все больше. Потом передали короткие репортажи из разных стран, жители которых слышали второе объявление. В два часа я распустил всех по домам. Какой смысл работать в такой день? К тому же к нам не зашел ни один покупатель.
Когда я добрался до "Бруклин - Манхэттен транзит", подземка работала как обычно, и я поехал домой в Куинс.
- Ты слышал голос? - спросила жена, не успел я войти.
- Конечно. Говорила женщина тридцати пяти лет с легким акцентом жительницы Куинса?
- Точно! - воскликнула она. - Слава богу, мы согласны хоть в чем-то!
Но конечно, это было не так.
Мы поговорили про голос за ужином и продолжили обсуждение после ужина.
В девять часов вечера объявление прозвучало вновь:
- Страшный суд над жителями Земли состоится через пять дней. Пожалуйста, подготовьтесь к последнему испытанию и отбытию. На этом все.
- Ну вот, - сказала Джейн. - Ясно же, что "Он" на самом деле "Она".
- Думаю, все-таки "Он", - возразил я, и мы отправились спать.
Утром я поехал на работу, хоть и не знаю зачем. Я, как и все, понимал, что все кончено. Просто казалось естественным вернуться к работе - будь то конец света или нет. Бо́льшая часть моей сознательной жизни была связана с магазином, и я хотел провести в нем еще один день. К тому же я собирался привести в порядок дела, хотя и знал, что это лишено смысла.
Езда на метро превратилась в тихий ужас. В Нью-Йорке и так-то не протолкнуться, но сегодня, казалось, все Штаты решили воспользоваться нью-йоркской подземкой. Вагоны были набиты до такой степени, что двери едва закрывались. Когда я наконец выбрался на свет божий, то обнаружил на улицах почти такую же толчею. Движение застопорилось, и люди покидали машины и автобусы, отчего толчея только усиливалась.