К утру впившаяся в каждую клетку тела усталость выдавила из сознания все мысли, и Антон уже не думал ни об умершей дочурке, ни о собственных шансах. Он просто пробирался куда-то сквозь грязную снего-пылевую взвесь, поддерживая за руку жену и тяжело дыша, и не сводил глаз либо с сына, которого нёс на себе то один, то другой член отряда, либо с ползущей под ногами тропы. Как Порфирьев бессменно идёт впереди всех и пробивает дорогу, было непонятно, да и безразлично. Надо идти, пока есть куда, и дышать, пока пылающие огнём легкие ещё могут делать вдох. Семь часов пути слились в одну нескончаемую молчаливую пытку, и Овечкин не сразу понял, что остановившийся отряд слишком долго не продолжает движения. Оказалось, что время уже почти десять, незначительное просветление вокруг является дневным светом, действие антирада близко к завершению, и военные разворачивают базу.
В тусклом свете аварийного освещения приборные панели отбрасывали длинные тени, из-за чего накренившийся пол казался наклонённым сильнее, чем на самом деле. Командир стратегического ракетоносца, привычно придерживаясь за мёртвое оборудование, пробирался в седьмой отсек по пустым корабельным коридорам. Выгоревшие отсеки были покрыты густым слоем копоти, сначала размешанной морской водой, а позже застывшей везде грязной коркой. Здесь бушевал пожар такой силы, что многое не просто выгорело полностью. В некоторых местах оплавился даже металл. Система пожаротушения не сработала ни разу, огонь погас оттого, что отсеки залило забортной водой целиком, и загадка того, куда и каким образом эта вода делась потом, так и осталась загадкой. Командир крейсера был опытным подводником, он провёл в море добрый десяток лет, и прекрасно понимал, что по всем законам лодку должно было разломить на части. Но этого почему-то не произошло. Более того, почти развалившийся крейсер сумел пережить удар мощнейшего шторма.
Штормовой вал едва не добил полумертвую лодку, но крейсер снова каким-то чудом выдержал. Все системы вновь отказали, и в первые минуты все были уверены, что на этот раз ракетоносец идёт ко дну. Всё, что осталось от БЧ-5, во главе с Ритайлиным пыталось реанимировать систему продувания балласта или хотя бы оживить аварийное питание, чтобы предотвратить забор воды в балластные цистерны. Как это им удалось, в точности не поняли даже они сами, но аварийное питание заработало. Правда, из остальных систем не запустилось почти ничего, крейсер оказался неуправляем и застыл посреди водной толщи на глубине порядка двухсот метров, точнее определить не удалось. Повреждения, полученные лодкой в момент вражеской атаки, никуда не делись, и крейсер вновь висел с теми же креном и дифферентом на нос, из-за чего ходить по покатому полу можно было только помогая себе руками. Из хорошего было то, что на этот раз не вырубились системы жизнеобеспечения, и на лодке имелся воздух, питьевая вода и горячее питание.