До часу ночи они занимались друг другом, потом генерал объявил, что сутки прошли, и приказал сворачивать базу. Людям раздали антирад, и все начали быстро собираться. Петрович с Порфирьевым отправились заводить вездеход, и очень скоро выяснилось, что на улице уже минус двадцать, и он не заводится. Пока они возились с машиной, базу свернули, отряд погрузился в вездеход, и все сидели там в ожидании запуска двигателя. К тому моменту, когда техники реанимировали вездеход, был потерян почти час действия антирада, и в забитом людьми кузове повисло тягостное молчание.
К окраинам Нижнего Новгорода удалось выйти за пять часов. Хронометр скафандра показывал половину восьмого утра, вечные сумерки за бортом немного просветлели, и видимость увеличилась до десяти – пятнадцати метров. Но даже при такой невеликой дальности поглотившее город пылевое облако угадывалось сразу. Там, впереди, дневной полусумрак превращался в темно-серую, почти чёрную мглу, словно вездеход приближался к границе дня и ночи. Порфирьев сообщил, что они начинают объезжать город заранее, и отключился. Антон попытался размять затёкшее от длительного сидения в одной позе тело, и заёрзал на ящике со спецпалаткой, бросая взгляды в бронированные окна бортов и задних дверей. До самого города они ещё не доехали, это, по-видимому, пригороды, потому что уровень засыпанных грязным снегом россыпей обломков повышался незначительно. В этих местах до обмена ударами было немного домов, либо все они не являлись многоэтажными. Понять больше было невозможно, всё размозжено до состояния мусора, самый крупный обломок не превышает пяти метров в длину, в вертикальном положении вообще ничего не осталось, не считая торчащих кусков арматуры и смятых оплавленных металлических балок. Если окружающий жуткий пейзаж и отличается от московского, то только высотой этой бесконечной свалки. Там, в Москве, она была гораздо выше…
Порядка часа вездеход полз в объезд Нижнего Новгорода, потом начались проблемы. Машина вышла к Волге, но вместо реки обнаружилось сплошное нагромождение ледяных торосов. Генерал заявил, что под множеством термоядерных взрывов река испарилась, вода начала возвращаться не сразу, и из-за падения температуры замерзала слоями. Слои льда расширялись, давя друг на друга, ломались и выпирали на поверхность, образуя ледяные противотанковые ежи. На воздушной подушке по ним не пройти, надо искать обход. Петрович повел машину вдоль берега, петляя между россыпей обугленных обломков древесных стволов, запорошенных бурой снежной грязью, и ещё сорок минут ушло на поиски переправы. Люди бросали хмурые взгляды на хронометры скафандров, отсчитывая оставшееся до интоксикации время, и не спускали глаз с окон, пытаясь разглядеть подходящее место.