Она решительно отмахнулась от ничего не меняющих обсуждений и подытожила:
– Нормальные снегоступы получаются! На них пойдём вместо лыж! Скорость будет меньше, зато не придется ноги ломать и по колено в снегу брести. Шесть километров в час не разовьём, но четыре точно сможем.
– Это ничего не даст! – возразила Кристина. – Даже два цикла антирада – это пятнадцать часов! То есть шестьдесят километров из восьмидесяти! Это если идти без передышки, а мы так не сможем!
– Значит, дойдём за три цикла, – Ингеборга с невозмутимым видом продолжила затягивать узел.
– Три цикла?! – Кристина ужаснулась. – Это же гарантированные повреждения внутренних органов! Ты забыла?! Мы же изучали антирад! После такого даже биорегенерация не гарантирует стопроцентное выздоровление!
– Я помню, – не стала спорить Ингеборга. – Я, если ты помнишь, изучала радиологические поражения факультативно. Поэтому могу сказать, что шансы есть. Многое будет зависеть от квалификации лечащего врача и индивидуальных особенностей организма, но шансов в любом случае даже больше, чем пятьдесят на пятьдесят.
– Это в нормальных условиях! – воскликнула Кристина. – А нам придётся идти через радиацию безумного уровня! Ты пробыла на улице три часа, и при этом получила недельную дозу облучения даже под антирадом и в специализированном скафандре! Подумай, что будет с нами после двадцати двух часов перехода по такой местности без еды, воды, отдыха и с тройной передозировкой?!!
– Разве у нас есть выбор? – Ингеборга отложила законченный снегоступ и посмотрела на подругу: – Сегодня одиннадцатый день. Через трое суток у нас закончится энергия. Если начнём экономить прямо сейчас, то это произойдет через четверо. И что тогда? Умрём здесь в темноте или выйдем на поверхность, помутившись сознанием от радиоактивной пыли, и замёрзнем там заживо, как тот мужик из подвала?
– Но мы же не дойдём… – Кристина всхлипнула. – Ты сама-то в это веришь? Ты едва не заблудилась, когда надо было пройти двести метров! А до «Подземстроя» восемьдесят километров! Мы его никогда не найдём!
– Я не хочу сидеть сложа руки и ждать смерти, – Ингеборга принялась за изготовление второго снегоступа. – Если останемся здесь, то через сутки после обесточивания системы регенерации воздуха умрём от дыхания радиоактивной пылью. И все прекрасно это понимают, мы же медики. Так не лучше ли эти же сутки потратить на попытку добраться до «Подземстроя»? Если нас туда пустят, и там найдётся врач, мы, может быть, даже выживем. Биорегенераторы там есть!
– Единственное, в чем я не сомневаюсь, так это в том, что нас впустят! – печально улыбнулась Кристина. – Три молодые красивые девушки с медицинским образованием! Мужчин там наверняка больше, чем женщин, так что пустят обязательно! И будут лечить изо всех сил! Только нам туда не дойти! Мы заблудимся в этом радиоактивном кошмаре и умрём в мучениях!