Кажется, он сразу намотал это на ус и, подавая мне руку, подчеркнуто официально представился:
— Александр Гайдуков.
Ну, Александр так Александр. Даже его штатское цвета хаки. Все равно унтер-офицер. Я поспешил отвести взгляд и от него, и от его жены. Надо же, моя Надя — жена вот этого унтер-офицера. Я сделал над собой усилие и стал им посторонним.
— Ну как? Как тебе дом?! — тормошила Поля Власенко. У нее на макушке была маска телепузика.
— О! Дом просто шикарный!! — имитируя веселье, засмеялся я.
— Пойдем, я покажу тебе твою комнату!
— Да не тяни ты его, — перебил ее Женя Власенко, — пусть сначала с нами выпьет.
— Женя, не видишь, человек с дороги. Ну, пошли, Володя, пошли.
Я взял сумку, принесенную из машины Красновым, и пошел по лестнице за Полей, жестом показывая Женьке, что как только, так сразу. С лестничного пролета я увидел, как Астаповы вгоняют елку в крестовину и тащат ее к камину, и на душе у меня потеплело.
Второй этаж меня изумил: по углам квадратного холла стояли одинаковые бежевые кресла. В центре лежал огромный и тоже бежевый ковер с залихватским серым узором, лестница у одной стены отражалась в зеркальной стене напротив. Четыре похожие на плитки шоколада двери с одной стороны и четыре с другой. Казалось, тут все сделано специально, чтобы запутать даже очень трезвого человека.
— Так, — сказала, действительно замешкавшись, Поля, — значит, так, а вот, вот твоя комната. — Она подвела меня к крайней слева двери. — Ага, открываем. — Ключиком она открыла замок. — Вот!
Вслед за Полей я прошел в большую квадратную спальню.
— Нравится? — чуть торжественно спросила она.
Комната мне не нравилась. Обои трупного цвета с печальными пятнами в форме цветов, мебель слишком новая, не в меру роскошная. Нежилая какая-то комната. Снаружи в окно беззвучно бьет лапой лиственницы. Кажется, останься я один в этой тоскливой спальне — и через час у меня возникнет желание утащить сюда жену унтер-офицера. Я посмотрел на шикарную двуспальную кровать, затем на большое кресло под торшером.
— Очень уютная комната. Спасибо, — дипломатично ответил я Поле.
— Рада, что тебе понравилось! Обои я сама выбирала. В общем, если пойдешь в душ, полотенце в комоде. Через полчасика сядем ужинать. Молодец, что приехал. — И она упорхнула.
Когда Поля ушла, я прикрыл за ней дверь и защелкнул замок.
Раздевшись и бросив вещи в кресло, я прошел в душевую. Здесь мне понравилось все: и металлический миниатюрный умывальник, и скромный унитаз, и матовые двери душевой кабины, а особенно гель для душа, пахнущий ванилью. Очень уютное местечко. Постояв под душем, я пошарил в тумане рукой в поисках полотенца, но, вспомнив про комод, пошел в комнату, оставляя за собой мокрый след. И вот тут я увидел девушку, о которой говорил Краснов. Она, видимо, только что вошла, в руках у нее были ключи. Она уставилась на меня, расширив глаза и приоткрыв рот. Конечно, подобная реакция на мое обнаженное тело могла бы показаться очень даже лестной, но, признаться, я не испытываю нарциссических иллюзий. Оно, что называется, крепко сшито, да неладно скроено, покрыто шерстью и вообще имеет больше недостатков, чем достоинств. Впрочем, в шестнадцать лет я получил первый юношеский разряд по гиревому спорту, но то было давно, так что смотреть, в общем, было не на что. Но она просто вцепилась в меня взглядом, и эта ее реакция очень меня позабавила. Что мне оставалось делать? Не прикрывать же, в самом деле, причинное место рукой и не поворачиваться же к даме задом, хватая мокрыми руками одежду. Завести в этой ситуации светскую беседу тоже было глупо: «Здравствуй, нас не познакомили, но Краснов рассказывал о тебе…» или: «Девушка, отвернитесь сейчас же, как вам не стыдно входить без стука и во все глаза пялиться на голого мужчину». Я невозмутимо проследовал под ее взглядом к комоду, достал полотенце и скрылся с ним в душевой, словно ничего не произошло. Там я вытерся, обернул чресла полотенцем, глубоко вздохнул и вышел, приготовившись познакомиться по всем правилам. Однако девушки в комнате не оказалось.