— Уберегли. — Шепот в макушку. — Только они и уберегли, милая.
— Правда?
— Меня любовь твоя уберегла.
А потом они сидели на лавочке возле D-терминала и умывались слезами, захлебывались словами, тонули в любви.
— Я ни на секунду тебя не забывал.
— И я не забывала. Это невозможно, Баха. А я ведь так старалась. Отпустить… Но без тебя ничего не выходит. Понимаешь? Без тебя я как будто сама исчезла, и не осталось ничего. Пустое место.
— Оленька моя… Оля… Уходи от него. Уходи!
И она ушла. Тогда… Два года назад. Баха дал ей возможность пожить в его квартире. А сам перебрался к родителям. На время, конечно. Пока Ольге не удастся оформить развод. А она вроде бы и решилась уже. И в ЗАГС сходила узнать, что к чему. Да только не суждено им тогда было вместе остаться. Вечер… Звонок в дверь. На пороге симпатичная девушка. Удивленная, не меньше самой Ольги:
— Здравствуйте. А Бахтияр…
— В рейсе.
— Да? Так сегодня же не его график.
— Попросили подменить, — пожала плечами Ольга, вытирая руки о подол.
— Господи… А я только на разговор настроилась…
— А разговор не подождет до завтра?
— Ох… Не хотелось бы мне затягивать…Да что поделать?
— Может быть, ему что-то передать?
— Нет. Это личное…
Девушка развернулась и ушла, а Ольга потеряла покой. Ее сковал страх. Ожидание чего-то страшного и неизбежного.
Начало конца она прочитала в глазах любимого:
— Оля… Та девушка, что приходила вчера, Лера… Она беременна. Мы встречались до тебя и…
Оля схватилась за горло, будто бы в попытке избавиться от удавки, которая все сильнее затягивалась на шее…
— Оля, я ей все объяснил, так что ты не переживай…
— Что объяснил? — прохрипела молодая женщина.
— Что между нами ничего не может быть! Да она и сама рожать не хочет. Ей двадцать лет всего…
Ольга буквально упала в кресло. Сделала пару судорожных хриплых вдохов. Как утопленник, которого все-таки спасли:
— Не смей, Баха! И ей не давай… Это смертный грех. Не бери на душу.
И все… Вот так просто, и так сложно. Ольга съехала в тот же вечер. В первый попавшийся клоповник, который можно было снять прямо сейчас. Бахтияр противился, кричал, умолял, но в глубине души понимал, что все… это конец. Так и было. Его свадьба, ее уход. Бахе казалось, что его жизнь необратимо изменилась. Только работа была спасением. Когда он находился вдали, то можно было всегда представить, что дома его ждет она… Оля.
Баха так и не смирился с тем, что ему пришлось пожертвовать любовью ради ребенка. Он смотрел на огромный живот жены и абсолютно ничего не чувствовал. Мать, с которой он всегда был близок, говорила, что это не навсегда, что скоро все изменится, и любовь возьмет свое. Но этого так и не случилось. Дочь Бахтияра погибла в родах, не оставив ему никаких шансов. Баха винил себя в гибели ребенка. И эта вина тяжелой плитой пригвоздила его к полу. Его самобичевание подпитывала жена: