– Это определенно странно.
– Спасибо! – я оборачиваюсь и начинаю вышагивать по комнате. – Адам ведет себя так, словно это нормально. Словно это не такое уж и важное событие, – тихо произношу я, после чего медленно закрываю дверь, нуждаясь в частной консультации самого здравомыслящего, из присутствующих здесь, человека.
– Ох, это важное событие, – подтверждает Шон. Он рассеянно уставился на стену, и я практически вижу, как крутятся шестеренки в его голове.
– Адам постоянно так делает? Наобум предлагает девушкам жить с ним?
Если это так, то, возможно, на самом деле всё не так уж и странно, как мне кажется. И тогда я, по крайней мере, смогу узнать у Шона, что произошло с теми девушками. Устал ли Адам от них? Выгнал ли?
Если он не всегда так поступает, то я, честно говоря, даже и не знаю, что с этим делать.
Шон отрицательно качает головой.
– Адам никогда не позволял девушке даже на ночь здесь остаться.
– Я ночевала здесь прошлой ночью…
– Я имею в виду до тебя, – исправляет он. – Адам никогда не позволял девушке остаться на ночь. До тебя.
Я некоторое время смотрю на него, пытаясь осознать сказанное.
– Никогда?
– Никогда, – он закидывает ногу на кровать. – И теперь ты переезжаешь…
Когда дверь внезапно открывается, Адам смотрит на нас так, словно он мог чему-то помешать, а после интересуется, не сделал ли он это.
– Нет, – отвечаю я. – Просто…
Мне просто нужно было выудить информацию у твоего ближайшего друга. Не хочу доставлять неприятности Шону, но... мне нужно спросить.
– Адам, ты никогда прежде не позволял девушке оставаться здесь?
Он резко переводит взгляд на Шона, поднявшего руки в знак капитуляции.
– Прости, чувак. Роуэн спросила. Она вроде как паниковала.
Выражение лица Адама смягчается, когда он облокачивается на дверь.
– Ты паниковала?
Разве это не очевидно? Потому что именно этим я и занимаюсь!
– Я не паниковала.
Шон и Адам оба смотрят на меня, после чего Шон нервно произносит:
– Нет... ты паниковала. Я думал, ты собираешься вытоптать канавы в половицах.
Осознавая, что я всё ещё переминаюсь с ноги на ногу, вынуждаю себя прекратить вышагивать.
– Извини... Не хочу показаться неблагодарной или что-то в этом роде… но… – я вздыхаю и сажусь прямиком на пол. – Я не могу избавиться от чувства, словно пользуюсь твоей добротой.
И это только цветочки. Другая причина моего страха в том, что Адам вышвырнет мою задницу в ту же минуту, когда найдет кого-то другого, кто привлечет его внимание. Он словно пчела в ботаническом саду, а я – всего лишь крошечная ромашка серди клумбы роз. Единственный цветок, который не будет сорван.