Винну еще два года назад было объявлено, как будут разворачиваться события в семейном бизнесе. И он отлично понимал, что она единственная в их семье, не считая отца конечно, была с головой, заточенной на бизнес.
Саттон посмотрела на отца… и тут же забыла о корпорации.
Ее взор затуманился слезами, она отбросила всю воспитанность и вернулась в тот момент, когда потеряла свою мать.
— Я не хочу, чтобы ты умирал.
— Как и я. И я не собираюсь никуда уходить, — он невесело засмеялся. — Но болезнь Паркинсона прогрессирует, и я боюсь, что это более похоже на правду, чем мне бы хотелось.
— Я могу сделать что-нибудь? — прошептала она.
Он кивнул.
— Я не отдам тебе свою позицию, потому что ты моя дочь. Любовь хороша в семье, но не приветствуется в бизнесе. Ты сменишь меня, потому что ты именно тот человек, который поведет нас в будущее. Все очень отличается от того, когда мой отец передал мне свой кабинет. Сейчас все… настолько глобально, настолько нестабильно при жесткой конкуренции. И ты понимаешь эти проблемы.
— Мне нужен еще один год.
— У тебя его нет, прости, — он снова двинул своей рукой, а затем стиснул зубы от разочарования… потом взял себя в руки, скрыв свои мучения. — Запомни это. Я не зря потратил последние сорок лет своей жизни стремясь превратить кого-то в того, кто не подходит для этой работы. Ты можешь это сделать. Кроме того, ты сделаешь это. У тебя просто нет другого выбора, ты должна преуспеть.
Саттон опустила взгляд на их переплетенные руки. Он все еще носил свое простое золотое обручальное кольцо. Отец не женился второй раз. Он даже ни с кем не встречался. Он спал с ее фотографией, стоящей рядом с кроватью на тумбочке, и ее ночные рубашки до сих пор висели у него в шкафу.
Такая романтическая дань может и была настоящей любовью. И фактически одна часть его была скорее всего преданностью и уважением к его умершей жене, а вторая часть — болезнью, подтачивающей его здоровье, может это и было его данью.
Болезнь Паркинсона оказались изнурительной, тоскливой и страшной. И она тоже была существующей реальностью, богатые люди не живут в специальном классе, они тоже подвержены прихотям судьбы.
На самом деле, за последние пару месяцев ее отец заметно стал более медлительным, и в дальнейшем все будет только усугубляться, пока он не окажется прикован к постели.
— Ах, папа… — выдохнула она.
— Мы оба знали, что так произойдет.
Сделав глубокий вдох, Саттон поняла, что это был единственный раз, когда она показала свою уязвимость. Это был ее единственный шанс честно признаться, насколько ей страшно — в тридцать восемь лет встать у руля огромной корпорации, на которой покоиться успех ее семьи… а также смотреть в лицо смерти своего отца.