– Я приеду сразу же после съемок. Но немного подожду и погуляю. Так я смогу просто оставить свою машину на парковке.
– Какое безобразие, – вздохнул Дилан, и когда я представил все, что хотел бы сделать с ним, или что он сделал бы со мной, то он не сильно ошибался. Это будет офигенный скандал, если пресса прознает об этом.
– Что ж, тебе необходимо вешать трубку сейчас, чтобы я мог пойти и… – Дилан слегка кашлянул. – …принять душ.
– Почему это я должен отключиться? – спросил я, наслаждаясь этими провокациями больше, чем мог бы подумать. Это парень вызывал во мне чувства, о которых я только мечтал. – Ты можешь и сам, знаешь ли.
– Ха. Стыдно бросать трубку, когда Эйс Локк звонит мне из своей кровати с, как я догадываюсь, одним из невероятных утренних стояков. Но если единственный способ увидеть тебя сегодня – просто отключиться, тогда…
И до того как я успел ответить, Дилан положил трубку.
Позже, пятничным вечером, я стоял в своем трейлере, уставившись на незнакомца в отражении. Я натянул кепку поверх нелепого парика, который Фрэнк пихнул в мою сумку этим утром, надел свои черные «авиаторы», и втиснулся в легкую, фланелевую рубашку,
пытаясь выглядеть настолько не похожим на себя, насколько мог. И это работало. Ни за что я не надену подобное по собственному выбору, особенно в это время года. Но я закатал рукава и утешил себя тем, что через десять минут я смогу содрать все это с себя нахрен.
Я подтянул лямку своей спортивной сумки на плече и покачал головой. Я,
действительно, собирался добраться пешком до квартиры Дилана, чтобы провести ночь? Да,
да, собирался.
У меня не заняло много времени дойти до него, и пока поднимался по лестнице после примерно четырнадцатичасового рабочего дня, я все еще не мог поверить, что у меня сохранился бешеный стояк, после разговора с этим парнем перед рассветом. Это безумие какое–то. Но я начинал задумываться, что ни одна моя реакция на Дилана никогда не была менее экстремальной, будь то благоразумие, возбуждение или паранойя.
Когда остановился у его двери, я опустил голову и постучал, а когда та отворилась раньше, чем я успел опустить руку, Дилан отошел в сторону, чтобы пропустить меня. Его осведомленность и принятие моей потребности в осторожности были бесценны. В нем было что–то такое, что давало мне понять, даже без слов, что для него было нормальным просто провести время вместе. Мы оба хранили секрет. Потому что он понимал, – это единственный возможный вариант. Но где–то, глубоко в душе, был раздражающее сомнение: Что если этого перестанет быть достаточно?