— Чем могу быть вам полезен? — осведомился Захария, увидев демона.
— Мне нужно поговорить с Архангелом Михаилом.
— Он оставлял какие — нибудь письменные распоряжения насчет вас?
— Боюсь, что нет. Я ведь не договаривался с ним о встрече заранее.
— В таком случае, любезнейший, боюсь, что…
— Послушайте, — досадливо поморщился Аззи, — я пришел по очень важному делу, которое не терпит отлагательств. Доложите же Михаилу, что я прошу меня принять. Даю вам слово демона, он только похвалит вас за расторопность.
Что — то ворча себе под нос, Захария поднялся из — за стола и направился к мраморному столбу Врат, где висела златая переговорная труба. Произнеся в трубу несколько слов, он приставил к ней ухо и стал ждать ответа, весьма скептически поглядывая на демона. Наконец из трубы послышался чей — то начальственный голос, который произнес несколько коротких слов.
— Разрешите заметить, сэр… — забормотал святой. — Это нарушение правил… Да… Да… Слушаюсь!
И, повернувшись к демону, сказал:
— Вас велено пропустить.
Открыв маленькую служебную дверь, поставленную рядом с парадными Гостевыми Вратами, Захария пропустил Аззи на территорию Рая.
Аззи зашагал по песчаным дорожкам мимо зеленых лужаек, на которых стояли опрятные беленькие домики. Вскоре он добрался до административного здания в западной части Рая. Сам Михаил встречал его на ступеньках. Он провел демона внутрь и налил ему бокал превосходного вина — в Раю знают толк в винах, хотя за стаканом доброго виски вам пришлось бы идти ко всем чертям.
Аззи сразу же перешел к делу.
— Я хочу заключить с тобой договор, — сказал он Михаилу.
— Договор? О чем? И на каких же условиях?
— Тебе, безусловно, известно, что Ананке запретила постановку моей Безнравственной Пьесы?
Михаил усмехнулся:
— Ах, так, значит, она все — таки запретила твою пьесу! Что ж, отлично!
— Так, значит, тебя это радует? — Аззи говорил ровным, безжизненным голосом.
— Конечно! Хотя в принципе Ананке положено быть выше Добра и Зла, верша правосудие, я рад, что она понимает, с какой стороны ее хлеб намазан маслом.
— Я предлагаю договориться по — хорошему.
— Ты хочешь заключить со мною союз против Ананке?
— Да.
— Ты меня удивляешь. Ананке запрещает твою Безнравственную Пьесу, чему я, признаться, очень рад. И ты предлагаешь мне выступить против нее?
— Сдается мне, что ты просто завидуешь успеху моей постановки, вот почему тебе так хочется, чтобы пьесу отменили.
Михаил снисходительно улыбнулся:
— Ну, может быть, я тебе и завидую. Чуть — чуть. Признаться, меня уже давно раздражают твои вечные поиски чего — то нового, твое стремление показать всему миру, на что ты способен. Однако, решив остановить тебя на этот раз, я исходил отнюдь не из личных соображений. Ведь твоя пьеса подрывает основы всяческой морали, которую я, как служитель Добра, призван защищать. Разве не так?