Сильно он на всех обиделся и на Шушенское тоже. Ну, его, это Шушенское, нехорошее это место, зловредное, надо бежать отсюда! А как бежать-то в одних трусах? Далеко не убежишь.
Хорошо, на Наде шесть юбок было надето. А она всегда на себя весь запас одежды надевала на всякий пожарный случай. Мало ли что может произойти? И приговаривала: все свое ношу с собой.
Дала она Ленину юбку и платок. Приоделся он, знатно получилось, не сразу и узнаешь. Стал на прачку похож, только с бородой.
А Арина Родионовна глядит на него и ухохатывается, и директор улыбается, рад, что ленинскими вещами разжился, теперь будет что в музее выставить.
Плюнул Ленин с досады и поехал с Надей обратно в Петербург. А директор с Ариной Родионовной им вслед помахали: еще к нам в Шушенское в гости приезжайте, милости просим! А Ленин исподтишка им кулаком погрозил: не нужно мне ваше Шушенское, век бы его не видеть, без штанов остался!
Добрались они кое-как до Петербурга. Идут по вокзалу, Ленин в юбке и в платке, голову нагнул, чтоб не узнавали... А беспризорные дети сразу узнали его и давай горланить:
- Глядите, Ленин в юбке пошел! - Следом бегут, тычут в спину... Насилу они от них отвязались. Влезли кое-как в трамвай, протолкались локтями, народу-то полно. Тут Ленину говорят:
- Папаша, ты бы поаккуратней!
- А я аккуратно, - отвечает Ленин. "Какой же я папаша, - думает, когда я за бабу должен сойти?" И сразу заозирался: нет ли полицейских? Хорошо, что в этом трамвае полицейских не оказалось, они как раз в другой залезли, билеты проверять, так их и пронесло...
"Нет, - решил Ленин, - на родине - хорошо, а на проклятой чужбине лучше!" Развернулись они с Надей и за границу поехали, в Италию, на остров Капри, вспомнили, что еще в Италии-то, оказывается, не были! А на Капри у них знакомый мужик жил, дачку снимал.
Приехали они на Капри. А на Капри хорошо - солнце, море, песок, воздух! Чего еще желать человеку? Ленин обрадовался, сразу скинул с себя юбку и платок, и опять из бабы в человека превратился, стал по пляжу расхаживать, гимнастику делать и в песке ковырять. За границей-то можно и в трусах спокойно ходить, никто ничего плохого не подумает, им всем все равно.
А мужик, к которому они приехали, очень хорошим был человеком, только часто плакал, слезливый оказался. Чуть что - слышно из окна - опять заплакал, прошибло его на слезу! Плачет, ревмя ревет, весь слезами заливается...
- Что такое? - прибегут они, спросят у прислуги.
- Да еще один рассказ написал, сильно хороший получился, вот он и опять расчувствовался, рыдает, все подушки обрыдал.