Дальше ее бред только прогрессировал, как сказали врачи: он стал
проявляться и в дневные часы активности. Варя и сама обратила внимание
на то, что ее память стала раздробленной и превратилась в болото, в
котором тонули все ее мысли. Происходящие с ней события казались ей
сном, далекими и нереальными, будто все чувства, кроме тоски, покинули
ее. Существо, звавшее ее за грань, снова заговорило с ней, вело с ней
переписку - Вариной же рукой отвечало на заданные ею вопросы. Но
случалось это крайне редко, и Варя потеряла все бумажки, на которых вела
записи подобных диалогов, или же Сущность сама забрала их, чтобы скрыть
их от посторонних глаз. Но Варя чувствовала в этой Сущности учительскую
заботу, строгость и доброту. Но со временем Варя забыла даже об этом, ее
нутро померкло.
Варе сняли бинты, и она вновь осмотрела свое тело: тонкие шрамы на
белоснежной коже. Девушка подошла к зеркалу и увидела в нем свой
удивительно стройный и красивый силуэт, но кое-что в отражении
насторожило ее - взгляд, он стал другим, и из-за него она не узнавала
саму себя. Девушка испугалась того, что в зеркале отражается другой
человек, словно, умерев, она породнилась и вобрала в себя неизвестную ей
Сущность и тем самым стала с ней единым целым. Радужка ее глаз
таинственно светилась, как холодная вода в лучах весеннего солнца.
Врачей насторожила Варина молчаливость, ее отчужденность от мира и
отсутствие живого интереса к чему-либо. Коллегия врачей сочла это
достаточным основанием для того, чтобы рекомендовать ее родителями
перевести девушку в психиатрическую клинику для дальнейшего лечения. И
они дали свое согласие. Лечебница располагалась за городом, походила
больше на пансионат или дом отдыха. Особый курс лечения для Вари не
подбирался, в основном она принимала общие успокоительные препараты и
общалась с пожилым врачом-психиатром Александром Михайловичем. Порой он
наливал ей рюмку коньяка, когда переставал замечать их разницу в
возрасте, и она начинала казаться ему взрослой, по-своему мудрой. Но
беседовала Варя с ним без какого-либо желания, все ответы врачу
приходилось из нее выуживать. Временами у нее случались приступы
говорливости, и она становилась сама не своя: могла рассказать
подробности своих видений, снов, которые мучали ее по ночам. Но рассказы
ее были сумбурны, непоследовательны и эмоциональны.
Во время одной из таких бесед психиатр стоял у окна, он наблюдал за тем,
как его пациенты гуляют во дворе. Врач смотрел на них так, как люди
обычно смотря на лес или океан - на пейзаж. Варя сидела в его кресле и
рассматривала бумаги, разложенные у него на столе. Он попросил ее
рассказать о причинах, по которым она пыталась покончить с собой, и,
собравшись силами, она произнесла: