Прошло еще минут двадцать, прежде чем, я, наконец, пробрался в зону ведения боевых действий предполагаемых противников. Сделать это у меня получилось, пройдя через развороченные мощным взрывом дальние ворота порта, соединяющие станцию для передвижения большого транспорта. Вывороченная левая створа валялась на полу по частям. Вторую так сильно раскурочило и вмяло в стену, что опознать в ней створу было бы признаком глубоко сокрытого таланта художника. Он во мне однозначно живет, но не часто себя проявляет, вот как к примеру сейчас. Промежутки дыр в стенах, тут и там валяющиеся россыпи гильз, разнообразного ручного стрелкового оружия и специфический запах, указывали на беспорядочный и интенсивный огонь. Были и жуткого вида опалины и оплавленные отверстия в стенах, это работали лучевым оружием. Кто они и откуда у гостей такое продвинутое и элитное оружие, тоже оставалось загадкой. Дальше, с «Василисой» наперевес, я осторожно следовал по местам сражения, наблюдая, еще пуще изрешеченные выстрелами стены. Добавились и первые потери, со стороны Варны, разорванные в лохматы увры – вот чья-то качественная работа, достойная похвалы и уважения. Надо с них брать пример.
Хорошее у них оружие, тел поверженных увров, было великое множество. Среди них я заметил красное пятно. Догадки оправдались, вот и первый труп. Искаженные ужасом лицо, мужчина средних лет, тактическая одежда в стиле милитаризма, вся залитая кровью. Характер ран, понятен без криминалистического обследования и тем более экспертизы. Уколы, порезы, удары и самые пожалуй неприятные из них, сплющенные в кашу, в некоторых местах руки и ноги. Зажимы увров, очевидный подчерк. К моему непритворному сожалению, число тел росло в пропорции примерно один к десяти. Увры по числу поверженных лидировали. Преподобные отцы, святые предки, ведь насмотрелся за свою жизнь трупов, а все равно на душе гадко. Никогда еще не доводилось сталкиваться с конфликтами подобного масштаба. За последующие полчаса я обошел все помещения и прилегающие к ним коридоры, куда добралась своими грязными необутыми ногами кровавая бойня. Насчитал я, по меньшей мере, около ста семнадцати тел, раненых не было совсем, одни двухсотые. Теперь на мне лежит просто священная обязанность, вернуться и рассказать все, как было. Пусть даже после этого я не увижу белого света. Все равно придам дело огласке. Это лучшее что я могу сделать для них, раз не успел или не смог, теперь уже не важно, грамотно предупредить. Совесть моя чиста, но на сердце все равно скребут кошки.