Рядовые оживились. Некоторые, только что изображавшие полное бессилие, довольно бодро поднялись на ноги и шустро отправились в сторону лагеря, кто-то жадно припал к фляге, кто-то принялся обрабатывать полученные в процессе тренировки ссадины, кто-то принялся рассказывать смешную историю, то и дело прерываемый хохотом слушателей.
– Итак, господа, какие есть предложения? – Офицеры предпочли отмолчаться. Волков обвел собравшихся мрачным взглядом и сказал: – Раз никаких предложений не поступило, то будем делать так, как скажу я. Трибун! – Трамп сделал шаг вперед. – Проконтролируйте лично, чтоб ваши подопечные научились быстро разбиваться на отдельные взводы и десятки, а потом соединяться обратно. Это раз! Следите, чтоб между щитами не образовывалось больших промежутков, пусть солдаты оттачивают умение держать строй. Строй – это самое главное! Пока бойцы держат строй – они живы, нет строя – мертвы! Это два! В-третьих, выдергивайте из строя отдельных бойцов, можно двоих-троих за раз, и следите, чтоб их товарищи сразу же смыкали ряды. Сразу же! Замешкаются – считайте, что строй разорван. Опять смерть!
– Детские игрушки! – буркнул кто-то. Видимо, он не смирился до конца с нововведениями Волкова и по-прежнему ставил во главу угла личное мастерство бойцов.
– Пускай будут игрушки, – ответил Глеб, – мне плевать, как это выглядит со стороны, если в бою они помогут сохранить жизнь большему числу бойцов, ясно? Выполнять!
Развернувшись, Волков зашагал дальше, не сомневаясь, что его приказ будет выполнен. Позади послышался звук затрещины – Трамп вразумлял излишне говорливого подчиненного…
До обеденного сигнала Глеб успел проверить, как продвигается обучение в третьей когорте. Уровень был примерно тот же, что и во второй, даже чуть хуже. Если вторая была почти полностью сформирована из бойцов пятнадцатого гарнизона, то третья, костяк которой составляли выжившие солдаты четырнадцатого отряда, была собрана с бору по сосенке. Крестьяне, освобожденные пленники, рабы – вот ее состав. С огромным трудом удалось вырвать из рук Оноре Лароша, поставив его командиром стрелковой центурии, но то была единственная уступка командира первой когорты. Самых умелых бойцов он собрал в своем отряде и отдавать их никому не собирался. Сувор, Грох и Капль его поддерживали во всем, успев трижды поругаться с Нантом. Поругались – помирились… Но солдат не отдали! Дружба – дружбой, но хороший командир всегда в первую очередь думает о своем подразделении.
…Во время обхода Волков не раз замечал недовольные лица солдат. Ничего. Побывают в бою и поймут, что все делалось для их же блага, а пока… пусть смотрят, пусть злятся. На косые взгляды Глеб не обращал внимания, будто их и не было. На что обижаться-то? Волков в свое время так же смотрел на командира части, когда тот вальяжно прохаживался по расположению. Не понимал, что работа начальства схожа с работой сисадмина – пока все идет нормально, никто ее не замечает, зато случись какой аврал… Нет уж, лучше обойтись без него! А недовольство… Недовольство можно перетерпеть. Все лучше, чем людскими жизнями расплачиваться, доказывая свою полезность.