Глеб допил залпом оставшуюся в кружке воду, вернул ее Тхангу, потом натянул сапоги и, поднявшись на ноги, потопал к выходу. Отодвинув полог, он вышел наружу и застыл, глядя прищуренными глазами на солнечный диск, наполовину скрывшийся за горизонтом. Волкову захотелось в раздражении постучать кулаком, но мягкая стенка шатра для этого не годилась, а стучать по собственному лбу – голова и без того болела. Зато теперь он выяснил причину собственного ужасного состояния. Виной всему был закат. Такое и на Земле с ним случалось несколько раз, когда, заснув днем, он просыпался на заходе солнца с гудящей, налитой свинцом головой и аморфным по своему ощущению телом. Хорошего мало, теперь как минимум ближайшие полчаса он будет ни на что не способен. Даже мозги толком не будут работать.
Прикрыв глаза, он растер виски, помассировал надбровные дуги, медленно и осторожно размял наклонами и поворотами шею, сделал несколько глубоких вдохов и вернулся в шатер. Следовало до прихода офицеров привести себя в порядок, чтобы не светить заспанной физиономией и мятой одеждой.
За время его недолгого отсутствия Тханг успел зажечь несколько ламп и поставить на самодельный, неказистый с виду, но крепко сколоченный табурет наполненный водой таз. Благодарно ему кивнув, Волков сбросил куртку, тут же утащенную орком, стянул следом помятую, пропитавшуюся потом рубаху и с видимым наслаждением плеснул водой в лицо, смывая остатки сна. Следом пришел черед шеи, потом, черпая воду горстями, окатил спину, грудь и бока.
Освежившись, он почувствовал себя гораздо лучше и двигался более уверенно, хоть и осторожничал, стараясь по-прежнему не совершать резких движений. Вытерся куском полотна, надел свежую рубаху, куртку, уже очищенную заботливым Тхангом от пыли, и присел возле стола, плеснув себе в кружку еще воды из кувшина.
Оставшееся до прихода офицеров время тянулось ужасающе медленно, и, чтобы отвлечься, Волков задал вопрос единственному соратнику, который был в курсе его иномирного происхождения, и не удивился бы его незнанию:
– Слушай, Тханг, я никак не могу понять логику некоторых действий офицеров. Когда я выступал за более качественную подготовку бойцов и, как следствие, повышение их шансов выжить в этой войне – ветераны меня поддержали. Это логично. Они сами солдаты, и данные действия будут и в их интересах. Я и сам бы в свое время не отказался… Впрочем, не важно, вернемся к нынешним событиям. Итак, желание сберечь бойцов понятно. И тут же Граул предлагает для устрашения остальных забить до смерти пару десятков новобранцев. Не кажется ли, что одно противоречит другому? Или это я чего-то не понимаю?