– Нет… нет… Не надо… Не надо…
Я направляюсь к двери. Великан стоит там, вяло удерживая свои вилы, прислушиваясь… Машины осторожно спускаются теперь к шоссе. Аси входит в палату, я бегу, передвигаюсь бесшумно, хочу притаиться в углу, женщина следит за каждым моим движением, широко раскрытые глаза непрерывно мигают.
Аси уже внутри, он шарит по стене, нащупывая выключатель. Но где там. История завершена? Но нет, сын мой. Выход всегда существует. Я стою, застыв, в своем углу. Оборки на подоле платья чуть слышно шелестят, а он осторожно продвигается внутрь неосвещенной комнаты и нащупывает на кровати мою куртку. Он останавливается.
– Папа? – запинаясь, говорит он. – Папа?
Я знаю – он чувствует, что я здесь, и не находит в себе мужества продвинуться дальше, но я готов. Ко всему. Убей меня. Я то, что я есть. Дай ей покончить со всем одним ударом. Я сделал все что мог. Одним прыжком я вылетаю из угла, делаю поворот и несусь через кухню к задней двери. На свободу снова. У меня масса времени в запасе, при мне мой билет, мой паспорт, мои деньги. Много денег. И половина моей квартиры. Снова моей. Такси ждет. Я несусь по дорожке, обоняя машины, уже избавившиеся от больных, еще более угнетенных, чем обычно, после целого дня, проведенного среди родных. В женской одежде я проскальзываю меж ними. Неведомое дотоле ощущение: прохладный воздух холодит мои лодыжки. Собаки по-прежнему лают, но жуткий вой прекратился. Рацио каким-то образом освободили, ибо он мчится впереди меня; для меня же самое важное – не потерять дыру в заборе. Но в этот раз я не промахнусь. Я бегу прямо к цели, а за мной в свете луны гонится тень толстой женщины. Моя тень. Ветер все холоднее, облака тоже куда-то бегут. Мы все – символы чего-то. Чего? Я знаю – чего и улыбаюсь про себя. Это то, что доставляет мне удовлетворение. Так неужели подобное ощущение может разрушить человеческую жизнь?
И в ту же секунду я вижу его перед собой. Немой великан молча вырастает на моем пути, словно материализовавшись из тьмы. Он стоит, медленно раскачиваясь, впечатление такое, словно это управляемый на расстоянии робот. Он полностью перекрывает мне путь. Он не мигая смотрит на меня. Они дали ему арабское имя – Муса, но я убежден, что он еврей. Ну, что там у тебя в голове? Я что, тоже разочаровал тебя?
– Наоми… – бормочет он. – Наоми…
Узнал ли он меня или хочет позаботиться о ней? В состоянии ли он различить, кто перед ним? А различив, понять, что происходит? Он бормочет все громче и громче, пока не испускает рык пещерного человека. Сейчас он похож на неандертальца, то, что он видит, непостижимо для него. Он опасен, говорю я себе, надо его как-то успокоить, здесь пригодилась бы шутка, но юмор ему недоступен, и он не в состоянии это вынести. Он страшен в своей одинокой растерянности, может быть, и ему страшно, может быть, это я испугал его, а страх рождает ответный страх, и человек за себя не отвечает. Мне вдруг становится страшно. Я снимаю с себя шаль и бросаю ее на землю, я расстегиваю пуговицы на платье, он продолжает наливаться гневом, приближается ко мне за шагом шаг… Я понимаю теперь, что он просто в ярости. Снять, снять это платье… Но оно не снимается, я в нем застрял. Главное – не поддаваться панике и не показывать своего страха. Это как с собаками. Может, надо подождать, пока он успокоится? Роковой человек. Как рассмешить его? Но пока что он все ближе, он бормочет что-то, он рычит, он размахивает руками – но сознает ли он, что в руках у него вилы? Какая досада, мелькает у меня в голове, какая жалость. Ведь так глупо… А ты бессилен и только понимаешь, что внезапно оказался в ужасной беде…