Я протянула ей нож со стертой рукоятью.
Ее лицо вспыхнуло, словно банка со светлячками. Пенелопа взяла нож, положила его на палец, как тогда, пару недель назад. Он немного покачался, задрожал и упал на землю.
– Почти! – сказала Пенелопа, а потом с трудом наклонилась и подняла его. – Еще чуть-чуть.
Я забрала у нее нож и почувствовала, как в груди поднимается теплая волна.
– Мне бы теперь потренироваться, – сказала я. Чем я и займусь. Я буду бросать нож целыми днями, пока не научусь всегда попадать в цель.
Пенелопа улыбнулась, и ее улыбка была искренней.
На следующий день я вышла из хижины до восхода солнца. Волк больше не спал под крышей – он уходил в лес и охотился или занимался еще какими-то волчьими делами. Утром я находила его спящим на крыльце или возле валуна. Наверное, обиделся, что я его за шкирку схватила. Больно было смотреть, как он от меня отдаляется, как будто я теряла частичку себя.
– Я больше не буду злиться, клянусь, – сказала я Пенелопе. – Научи меня.
Ей моя просьба не понравилась, но она все равно согласилась. Видать, решила, что так отплатит мне за биотики и за то, что ногу не пришлось отрезать. Хотя какая мне разница, почему.
Пенелопа вытащила из стены ржавый гвоздь и нацарапала на полу несколько букв. Когда она их писала, я вдруг поняла, что половину помню. В груди затрепетало, щеки порозовели, и я обнаружила, что скалюсь, как идиотка.
Радостно выдала ей буквы аж до середины алфавита, прежде чем запнулась.
Пенелопа растерялась, но потом помогла мне добраться до конца.
– Еще не все потеряно! – с улыбкой заявила она, и я чувствовала, что она права.
НОГА ПЕНЕЛОПЫ почти зажила, так что она могла ходить без палки, да и мой нож был готов – теперь он не падал с пальца. Волка я не видела с прошлой ночи, и когда он не появился утром, мне стало ужасно плохо. Мы были готовы двинуться в путь. И хотя уходить не хотелось – я бы лучше осталась и подождала, пока Волк простит меня и вернется, – мне было ясно: пока Пенелопа со мной, он не придет.
Никогда не думала, что придется выбирать между ними, и даже представить не могла, что выберу Пенелопу.
Я научилась читать свое имя, знала, как пишется «Волк», «дерево», «олень» и «Лайон». По словам моей наставницы, скоро мы перейдем к словам посложнее и даже научимся читать целые предложения. У меня в кишках завелся маленький червячок страха, и я никак не могла сосредоточиться на учебе.
Пенелопа уже достаточно окрепла, чтобы дойти до Халвестона, и начала приводить в порядок волосы и одежду. Я ей сказала, что люди в Халвестоне не обратят внимания, если на ней будет пара грязных пятен; даже наоборот, станут таращиться, если ты там такая чистенькая появишься. Когда мы придем в Халвестон, то быстренько побежим в контору, что дает разрешения, а потом я постучусь в дверь к своим родителям. Я не помнила, как они выглядят, но знала: они улыбнутся, когда увидят меня. Они засияют от радости, обнимут крепко-крепко, поцелуют и скажут, что больше никуда меня не отпустят.