На другой стороне объедали зеленые побеги олениха с олененком. Дальше к востоку бродила здоровенная лосиха, и ее запах, свежий, живой и настоящий, пьянил так, что никакое виски в Халвестоне не сравнится. В природе нет лжи; ее приносят с собой люди. Здесь все именно то, чем кажется. Сосна пахнет сосной. Ярко-красные ягоды предупреждают, что есть их не стоит. Медведь попытается убить тебя, только если решит, что ты ему угрожаешь.
Я пнула проржавевший насос, и коричневые хлопья дождем посыпались в траву. Вероятно, все не так плохо, как выглядит, но что я знаю о механизмах? Я могу за вечер построить коптильню при помощи ножа и пригоршни гвоздей, но дай мне прочистить масляный фильтр, и можешь попрощаться с мотором. Проще его со скалы скинуть.
Пенелопа чем-то гремела в хижине и выбрасывала мусор из двери.
– Найди метлу, – крикнула она сердитым голосом.
Если она не нашла ее в крошечной хижине, значит, ее нет и в помине.
Я отправилась в лес, отыскала прямое деревцо и несколько листьев папоротника. Через десять минут я вернулась в хижину и спросила Пенелопу, что она собралась подметать.
– Нужно сделать этот дом пригодным для жизни, – сказала Пенелопа, забирая у меня метлу. – Можешь залезть на крышу и скинуть ветку?
Мои руки и ноги как свинцом налились. Я двигалась медленно, с трудом. Каждый раз, когда я смотрела на могилы, мне становилось еще хуже. Тяжесть, поселившаяся в душе, пыталась выбраться наружу. Она протискивалась через поры. Казалось, нос забит ее вонью. Хотелось выкричать ее, выплакать, зажать уши, чтобы ее не слышать.
Однако скоро придет ночь, принеся с собой холод. В дикой природе у тебя нет времени на скорбь. Я не хотела быть следующей, кто умрет в этой хижине, и Пенелопа тоже. Потому я залезла на крышу и принялась обрубать сучья на огромной упавшей ветви, чтобы высвободить ее.
Все даже к лучшему. Мама и папа умерли и не узнают, во что я превратилась. Они помнили меня чудесным ребенком, которого оставили в Риджуэе. Наверное, они умерли, думая, что я стала учительницей и вышла замуж за хорошего парня. Они никогда не узнают о Крегаре, о том, что он совершил. Да и Лайон не постучится в их дверь.
Наверное, это можно считать благословением.
Я надеялась, что они умерли, думая, что жизнь моя сложилась отлично. Если они вообще обо мне думали.
Я отпилила последний сук зазубренной стороной лезвия и, вытащив ветку, спихнула ее на землю. Дыра в крыше оказалась не такой уж и большой.
Справлюсь. Я со всем справлюсь.
Пенелопа подметала в хижине, выкидывая сухие листья и грязь, а я с помощью досок из деревянных корыт – тех, что еще не успели прогнить, – заделала дыры в крыше, и к вечеру у нас была вполне пригодная для жизни хижина. Вдвоем мы выпрямили погнутую трубу железной печки, и Пенелопа разожгла огонь.