– Выживу. Он дерется как моя бабка.
– Я не дурак, вы же знаете. Я пришел не один, – сказал Билкер.
– Что-то не верится, – сказала Пенелопа, поднимая револьвер на уровень его глаз. – Это моя земля!
– Конечно, мэм, ваша, ваша, конечно, ваша, оставайтесь здесь сколько хотите, – трясясь, забормотал он.
Пенелопа не шелохнулась.
– Я ошибся. Перепутал место.
– Да, перепутал, – сказала Пенелопа, держа палец на крючке. У меня внутри все свело от мысли, что она намерена выстрелить. Намерена убить его.
– Пошел к черту отсюда! – закричала я. – И не вздумай возвращаться!
Пенелопа кивнула.
Билкер отступил к двери, распахнул ее и попятился. Спотыкаясь, спустился по ступенькам спиной вперед. Потом шагнул на траву.
– Без обид? Хорошо? Без обид? – все повторял он.
– Без обид, – пробормотала Пенелопа и нажала на спусковой крючок.
Кровь брызнула на землю. Билкер рухнул, словно подрубленное дерево.
Я не верила своим глазам. Стояла как идиотка. В ушах звенело.
Я смотрела на Пенелопу. Она по-прежнему сжимала револьвер. Ее руки не дрожали.
– Я не шлюха, – прошептала она едва слышно.
Я забрала у нее револьвер и вышла на улицу.
Билкер еще дышал, но жить ему оставалась всего ничего. Пуля попала в грудь. Земля вокруг почернела от крови. Он судорожно глотнул воздух, закашлялся, выплевывая багровые сгустки, и застыл, уставившись открытыми глазами в небеса.
Билкер говорил правду. Он пришел не один. Из леса донесся изумленный крик, а потом послышался шорох папоротника и топот. Кто-то спешил прочь.
Слишком далеко. Не догнать.
Я упала на колени. Друг Билкера видел, что револьвер держала я. Звон в ушах превратился в рев, словно все птицы завопили одновременно.
Все кончено. Скоро здесь появятся красные куртки. Пусть думают, что я его пристрелила. Пусть забирают меня. Пенелопа будет свободна. Тот парень приведет слуг закона, и они поставят точку. Как я устала! Черт, пусть приходят поскорей!..
Пенелопа стояла в дверном проеме. Так спокойно, словно ничего не случилось. Никогда ее такой не видела. Билкер не угрожал нам, он пришел за этой хижиной и клочком земли. Нельзя убивать за такое, неправильно, как ни крути.
– Я разведу огонь, – сказала Пенелопа и подобрала кролика, лежавшего на крыльце.
Я закрыла выпученные глаза Билкера. Признаюсь, я не жалела этого гада.
В дом я не пошла, даже когда услышала запах жареной крольчатины, хотя желудок буквально свело от голода. Я вырыла неглубокую могилу подальше от хижины и отволокла туда труп. Тело шлепнулось на дно, как кусок говяжьей вырезки на сковородку. Я засыпала его землей, а сверху навалила кучу досок и ветвей, чтобы спрятать могилу. Когда я закончила, уже вечерело, и о Билкере напоминал лишь кровавый след на траве. Но и о нем скоро позаботятся жуки и мелкие зверюшки.