В конце концов Лексус оставил попытки и отправился спать – Тайсон увязался следом. Таки соображает! Кагор нехотя последовал за подельником.
– Во сколько завтра… то есть, сегодня придет Мулат? – спросил Лексус.
– В шесть, – буркнул Тайсон.
– Спать нам осталось пять часов, с чем я нас и поздравляю! – сказал Лексус, спускаясь вслед за Тайсоном, подождал, пока откроют дверь, и завалился на постель прямо в одежде, завел руки за голову и демонстративно закрыл глаза. Голова приятно кружилась, алкоголь приглушал тревогу и превращал отчаянье в дурное предчувствие. Скоро придет убийца, обещанный Зоной – будущее предопределено, сопротивление бесполезно. У червяка на крючке два пути: он или издохнет, или его съест рыба. То есть, издохнет он в любом случае, вопрос в том, как.
Жалобно скрипнула кровать, принимающая Тайсона. Кагор еще возился, шуршал пакетами.
– Эй, Лексус? – позвал он, пришлось храпнуть – пусть думает, что сморило после выпитого.
Похоже, поверил, заворочался, и донесся его могучий храп. Тайсон либо не храпел, либо бодрствовал. Проверять Лексус не стал, он пытался убедить себя, что нужно поспать, но сон не шел. Даже когда усталость сделала свое дело, ему снились хищные твари, подстерегающие его везде, куда бы он не шел, и подчинялись они Маше.
Проснулся от того, что скрипнула дверь, свет мазнул по глазам и просочился даже под сомкнутые веки. Лексус напрягся и сделал вид, что спит. А вот Тайсон, скорее всего, стерег его всю ночь. Уж слишком бодрым был у него голос.
– Привет, – прошептал Мулат.
– Принес?
– Да. Спит?
– Хрен знает. Может, уже и нет.
Мулат подошел к кровати Лексуса, наклонился так низко, что он почувствовал его дыхание и запах примятой утренней травы. Дернулся для убедительности. Мулат отошел, захлопал в ладоши и крикнул:
– Подъем!
Пришлось открывать глаза, подниматься. Как Лексус ни старался, в темноте не получалось рассмотреть лицо Мулата – размытое темное пятно, и все. Волосы вроде коротко стриженные. Наконец Тайсон зажег огромный, как он сам, фонарь, прицепил его на потолок, и Лексус выдохнул с облегчением: узколицый длинноволосый волоокий Мулат, похожий на цыгана, не имел ничего общего с человеком из видения.
Раскосые глаза остановились на Лексусе, и ничего хорошего он там не прочел.
– Меня зовут Мулат, – представился он, блеснул ослепительно-белыми зубами.
– Очень приятно, – буркнул Лексус, покосился на Кагора, ворочающегося и стонущего – его мучил похмельный синдром. – Неплохо бы сделать ревизию имеющегося перед тем, как выдвигаться.
Или ему показалось, или с приходом Мулата воздух начал звенеть от напряжения.