Ага, вон валяется АК, рядом – красный тряпичный хвост гайки. Хорошо. Кай зажмурился, замер. Боль внутри черепа затихала, пульсируя. Так теперь будет каждый день. При мысли об этом мороз продрал по спине – Кай думал, что знает, что такое боль. По сравнению с подарком Судьи ломка наркомана – щекотка.
По мере того как в голове прояснялось, просыпалось чужое отчаянье. Кай потер виски, задумался. Хочется ли ему жить? Сейчас – непонятно, но если он спасет Нику… Она ведь не скажет спасибо, если он исчезнет. Может, Судья приводит его туда, где нужна помощь?
Чертыхнувшись, он пошел по следам лысого и вскоре опять очутился вблизи поляны с избушкой на курьих ножках. Положил рюкзак за кочку, по-пластунски пополз к крайним соснам, чтобы спрятаться за стволом и посмотреть, что происходит.
Лысый покачивался с пятки на носок и, запрокинув голову, ждал, когда по деревянной лестнице спустятся два сталкера в камуфляжах и армейских кепках, пожал одну протянутую руку, затем другую. Говорили очень тихо, Кай не разобрал слов. Сталкер повыше, с квадратным лицом и узким носом, кивнул на ноги, станцевал чечетку, похлопал по плечу коренастого круглолицего напарника с рыжей эспаньолкой, лысый усмехнулся, встал спиной к Каю, что-то передал высокому и помахал рукой. Только сейчас удалось разглядеть шевроны на погонах, значит, это вояки.
Нацепив тощие рюкзаки, они зашагали прочь, а лысый остался стоять под избушкой. Подождал, когда вояки уйдут, осмотрелся, сел на корточки, разгреб мусор. Вздрогнул, вскинул голову, взял автомат – видимо, почувствовал, что за ним наблюдают. Кай вжался в землю, хотя понимал, что с такого расстояния он незаметен.
Лысый успокоился, снова сел на корточки, уставился себе под ноги, глянул на часы, а потом откинул крышку, закрывающую вырытую под домом землянку.
Ага, вот, значит, где пленник! И что теперь? Убивать лысого и освобождать непонятно кого? А вдруг это убийца и опасный рецидивист? Да и где гарантия, что в избушке больше никого нет? В конце концов, лысый не сделал Каю ничего плохого, и он посчитал, что правильнее убраться отсюда.
Развернувшись, пополз в лес, отыскал оставленный рюкзак, сел. Никак не получалось выдавить из головы чужое отчаянье, ощущение беспомощности. Чем дальше он уходил, тем сильнее было чувство. Горло сжал соленый комок, еще немного, и хлынут чужие слезы.
Кай не умел плакать, а теперь с трудом сдерживал рыдания. Да что ж там за тютя в подвале? Аж зло взяло. Как по Зоне бегать и стрелять из-за угла, так все герои, а как трудности, так мужики превращаются в сопливых баб…