Как объяснить этому человеку, умному, опасному, хитрому, свою мечту? Ту, ради которой каждый настоящий ученый пойдет как можно дальше? Переступит любые человеческие нормы, нарушит любые законы и перейдет любую границу? Только ради торжества чистой науки, должной находить ответ там, где его найти невозможно. Раскрывать крупицы истины, создавая новую жизнь и уподобляясь создателю? Оценит такие порывы прожженная сволочь, живущая только ради себя?
– Я фанатик кое-чего другого, – Менгеле усмехнулся, – но не знаю, стоит ли объяснять. Кстати, у меня там пропадает интереснейший объект для эксперимента. И…
– Да брось! – Мюллер хрипло засмеялся, чуть не сорвавшись в кашель. Плюнул на ладонь, не смущаясь собеседника – внимательно осмотрел. – Ты ведь сам проверяешь данные медицинских анализов?
Вот как, значит?! Менгеле торжествовал, радовался, стараясь не выдавать эмоций. Да он болен, мерзкая дрянь, болен! Как мелькал в глазах страх, как глаза искали следы крови на собственной ладони. Ну, товарищ как вас там, теперь вы точно в руках человека, которого наверняка не уважаете. Теперь…
– Ты думаешь, я боюсь умереть? – Мюллер усмехнулся, криво и опасно, как старый, драный и очень опасный пес. – Ерунда. Свою жизнь и легкие тебе бы не доверил в любом случае. Помирать, так с красивой девкой в постели, а не под скальпелем такого психа, как ты. Думаешь, не понимаю твоих мыслей? Да начхать мне на тебя, дурак…
Менгеле вздрогнул. Понимать ход его мыслей он уже не мог. И очень, даже очень сильно хотелось бы получить ответ.
– Я, товарищ Сибиряков, единоличным решением принял на себя весь груз ответственности за последующее развитие событий. Наш филиал «Биофарм» будет преобразован во что-то… что-то другое. Название, думаю, придумаем. Производственные мощности мне не нужны, достаточно пакета акций. И контроля за нашим полигоном и твоими исследованиями.
– Они сотрут нас в порошок, старый ты дурак… – Менгеле вздохнул. С облегчением. – Ты просто свихнулся, сидя под землей. И не больше. Мания величия, черт тебя подери.
– У меня? – Мюллер всхлипнул. Затрясся в смехе, не выдержал, захохотал во весь голос. – Мания величия? Да-а-а…
Он смеялся и смеялся, пока вновь не зашелся в булькающем кашле, но даже тогда, со слезами, пурпурный от прилившей крови, продолжал веселиться.
– Что смешного? – Менгеле не выдержал первым. Страх неожиданно накатил, подмял под себя. Неужели этот старый пень смог что-то такое, что не заметил никто из боссов?
– Повеселил, уважил старика… – хрипнул, наконец-то затыкаясь, Мюллер. – Ох ты ж, елки-палки, рассмешил. Ох-ох… в порошок. Мы прямо как в кино с тобой снимаемся. Ты еще так бровь эту вот, правую, да-да, выгнул. Прямо торжествующая правда в твоем лице и победа над злокозненным злодеем. Вот, бл… рассмешил-то, а?!