Выслушать подобные откровения было весьма любопытно. Тем более в клубной гостиной, огражденной от бега времени резными дубовыми панелями, кожаными креслами у топящегося камина и золочеными рамами портретов, с которых на нас словно из ушедших веков смотрели былые поколения итонско-оксфордских "призовых образцов".
Оторванный от
семьи в раннем детстве, английский ребенок попадает в средневековую бурсу,
именуемую публичной школой, где его вскармливают соской традиций. Есть лишь
один способ надевать соломенную шляпу в Харроу, приветствовать учителей в
Итоне, носить учебники в Чартерхаузе. Что за дело, хорош данный обычай или
плох? Главное - он установлен триста или шестьсот дет назад, прочее не имеет
значения. Полы, на которых воспитанники Харроу совершают свои первые шаги как
джентльмены, сделаны из дубовых досок кораблей Трафальгара. На скамьях, где
еще Питт и Гладстон вырезали свои имена, школьники растут убежденными, что
все лучшее в мире является британским: суда и сукно, секретные службы и
зоопарки, оружие и самолеты.
В тени высоких кирпичных стен, на
зеленом ковре вековых газонов молодой англичанин обретает печать, которую уже
ничто не может стереть. Привыкнув в течение семи лет жить с восемьюстами
подростками, делать те же жесты, совершать те же ритуалы, носить ту же
одежду, подчиняться тем же правилам, увлекаться тем же спортом, с тем же
командным духом - англичанин всю жизнь несет клеймо своей школы, какую бы карьеру
он потом ни избрал. Когда вы увидите, с какой радостью почтенный епископ
снимает с себя крест и митру и надевает шорты, чтобы быть судьей гребных
состязаний на Темзе между Оксфордом и Кембриджем, вы поймете, что англичане
рождаются джентльменами и умирают детьми. В каждом прелате церкви, в каждом
государственном деятеле всегда живет школьник, который подходит к мировым
проблемам все в теми же мерками клуба, крикета, школы,
Пьер
Данинос (Франция),
"Майор Томпсон и я" (1907).
Влияние Оксфорда и Кембриджа прежде
всего направлено на то, чтобы вопреки тенденциям современности сделать
большинство их студентов консервативными. Эти университеты видят свою роль в
том, чтобы конструировать и формировать тип человека, предназначенного
управлять страной. Именно это, а не учение, является главным.
Вильгельм
Дибелиус (Германия),
"Англия" (1922).
Глава 12
СОЦИАЛЬНЫЙ ФИЛЬТР
- Для иностранца английская система образования - поистине темный лес, - посетовал я как-то в беседе с одним парламентарием-либералом.
- Что лес - это верно, и никакой системы в нем не высмотришь, усмехнулся он. - Но в Англии не любят сажать деревья в ряд и подстригать их на один манер. Иное дело во Франции, где министр просвещения точно знает, на какой странице открыты сегодня учебники на уроке истории в четвертом классе или на уроке физики в восьмом. Многим англичанам не по душе такая регламентация. Сначала единая государственная школа, потом единая государственная наука. А что в итоге? Единый государственный образ мыслей? Какая беда, если у нас в Англии множество разнородных школ (причем даже у однородных нет общих программ), что все они существуют сами по себе, как растут деревья в лесу? Зато хочешь - сядешь под дубом, хочешь - устроишься под сосной. Надо же оставить какой-то выбор и для родителей и для учащихся...