В процессе диагностически-консультативного общения особенности критического самооценивания Подэкспертного Человека указывали на возможность конструктивной саморегуляции эмоциональных проявлений, но для этого ему понадобилась бы определенная психологическая работа над собой.
Все дело в том, что его бурные эмоциональные реакции находились в зависимости от очень неустойчивой самооценки. Он быстро терялся и умолкал, он прямо на глазах как-будто уменьшался в размерах и сжимался в комок, но тут же мгновенно, как пружина, распрямлялся и наносил защитный удар в виде обвиняющего упрека. Удар не попадал в цель, так как обида мешала подобрать обоснованные и точные аргументы. Своей победой Подэкспертный Человек считал, если последнее слово оставалось за ним, даже если оно было не совсем по существу вопроса: самое главное в разговоре — поставить именно свою точку над «і». Эти особенности обнажали проблему ущемляемого самолюбия. Оно как автономная сила буквально заставляло Подэкспертного Человека обязательно парировать высказанный кем-то аргумент собственным (пусть даже и неудачно заимствованным) контраргументом, особенно если обстоятельства предоставляли такую возможность или провоцировали ее. Ущемляемое самолюбие всегда или почти всегда заставляло его отыгрываться. В процессе исследования оно, это самолюбие, тоже не раз было задето, и он не остался в долгу, заметив: «Вот Вы меня слушали, слушали, я разговаривал с Вами, а оказалось, что Вы тоже не золото, Вы меня не поняли. Я же все время указываю потому, чтобы меня просто все поняли». Понимал ли Подэкспертный Человек сам себя?
Между тем эмоциональные нюансы проявляемого к нему отношения он улавливал очень быстро. Ему, вернее его самолюбию, больше всего подходила нейтрально-доброжелательная и обязательно личностно-безоценочная эмоциональная атмосфера, щадящая для чувства собственного достоинства; именно на ее фоне он воспринимал (слушал и слышал!) критические замечания, которые активно перерабатывал. Такой «разбор полетов» ему подходил, так как создавал условия для процесса критического самооценивания и оберегал то, о чем он пока не был готов говорить открыто.
Из-за угрозы быть наказанным своим восстававшим самолюбием он, конечно же, не мог говорить о чувстве безмерной усталости от споров и конфликтов, о желании восстановить свои силы в спокойном и мирном окружении, о том, что ему уже не по силам требования, которые ему предъявляет жизнь и он сам, о бесполезных самоограничениях, о боязни неудач, о мрачном и подавленном настроении, сменяющим природный энтузиазм. Не мог Подэкспертный Человек говорить и о том (так как не осознавал этого), что воздушные замки, среди руин которых он не раз оказывался, он строил сам, но обычно винил других в том, что именно из-за их недоброжелательности, глупости, неискренности его идеализированные конструкции оказывались непрочными и распадались. Постепенно и незаметно стал накапливаться неприятный эмоциональный осадок, так как обиды (и напрасные, и ненапрасные, но всегда искренние, несмотря на его заблуждения) оставались неизжитыми. Поэтому эмоциональное равновесие как бы устало и чаще стало давать сбои, утрачивая былую способность быстро восстанавливаться.