Огромный пёс повиливал хвостом и насмешливо скалил клыки: «Я с удовольствием слопаю вас всех. Впусти меня снова в этот мир, изгнавший меня. Я хочу взять реванш».
– Не бывать этому, – стиснув зубы, процедила Энити.
Наонги подумала, что эти слова были обращены к ней, и попыталась преградить Энити путь к дворцу. Но та и не собиралась возвращаться. Она поднималась вверх, к Обители Покоя.
Её шаги отдавались эхом в прохладном сумраке. В мрачной глубине заброшенного склепа, укрытые с головой пыльной, но удивительно хорошо сохранившейся спустя века тканью, лежали на прямоугольных каменных глыбах истлевшие останки.
Она нашла одно пустое каменное ложе. Тряпка-саван лежала на полу, и Энити, подобрав её, вытряхнула пыль.
– Ну, коли нет другого одеяла, то и это сойдёт.
Устроившись на жёстком камне, она натянула на себя пахнувший многовековой затхлостью саван. Даже если бы она захотела в следующий миг подняться и вернуться во дворец, она уже не смогла бы: её начали оплетать какие-то выросты – щупальца не щупальца, лианы не лианы... Один из этих вьющихся выростов проник ей в рот, второй – в нос. Они прорастали по бронхам в лёгкие, заполняли их собой, утолщались, пока воздух совсем не перестал проходить в грудь Энити. Дыхание остановилось, глаза закрылись, а ветерок, налетев из дверного проёма, набросил край савана ей на лицо.
* * *
Да, она не смогла бы встать и вернуться во дворец, потому что её опутывали трубки аппарата искусственной вентиляции лёгких, а к локтевому сгибу тянулась капельница. Удушающая хватка лиан, прорастающих в бронхи – тяжёлая пневмония и острая дыхательная недостаточность, вот что это было такое. А проклятая заражающая слизь – всего лишь мокрота в воспалённых лёгких.
Королева Таори, в бирюзово-голубых брюках и белом коротком халате с голубыми лацканами и отворотами рукавов, пила в комнате отдыха для врачей уже третью за сегодня кружку дешёвого растворимого кофе. Лучше бы чаю с лимоном и корицей, но та, чьим рукам она доверяла его заварку, лежала сейчас под капельницей, а её лёгкие принудительно вентилировала машина. Курить доктор Таори выходила на крыльцо, в моросящий дождиком сумрак, накинув на плечи кожаную куртку.
Когда она вернулась с перекура, медсестра доложила:
– Таисия Павловна, там Степанцова из третьей палаты пришла в себя.
Энити не сразу смогла вспомнить своё здешнее имя, но узнала свою любимую королеву, хоть та и была уже без арфы, в докторском халате и с короткой стрижкой. Но на неё смотрели всё те же тёплые серые глаза, сейчас усталые, с голубоватыми кругами.