— Алло, — послышался в трубке знакомый женский голос. — Я слушаю. Кто это?
Алексей смотрел на залепленное снегом стекло и молчал.
— Алло! Ничего не слышно! Перезвоните, пожалуйста!
Выйдя из автомата, он свернул в какой-то переулок, темный и зыбкий. От падающего снега казалось, что здесь заборы, дома не имеют четких и твердых границ и сквозь них можно пройти насквозь и выйти на другую улицу. Неожиданно из-за поворота выскочил пустой, ярко освещенный, дребезжащий трамвай. Словно чему-то радуясь, он громко зазвенел и помчался дальше, напролом, в темноту.
Он без труда догнал трамвай, прыгнул на ступеньку и вошел. В вагоне была только девушка в белом от снега платке. Алексей, не колеблясь, подсел к ней.
— Добрый вечер, — сказал он.
— Извините, я не помню вас, — неуверенно ответила девушка, сбитая с толку его тоном. Он волновался, когда здоровался с ней, но она не заметила этого. — Откуда вы меня знаете?
— Я вас не знаю.
— Вот как! — она восприняла его слова почти как оскорбление.
— Но ведь нам вместе ехать почти час, — он, кажется, первый раз за сегодняшний вечер улыбнулся. — Как вас зовут?
— Оля, — сказала она, поколебавшись.
— О-ля-ля… А меня — Фицджеральд.
— Вы шутите! — она засмеялась.
— Конечно. Так как вас все-таки зовут?
— Нина.
Постепенно трамвай наполнялся пассажирами и вскоре оказался набитым до отказа. Он уже выбрался из города и бодро катился по степи к дальнему поселку, над которым светилось слабое зарево. Девушка все время смотрела на заснеженные поля, на пробегающие мимо фонари. Иногда, натыкаясь на его взгляд, она снова поворачивалась к окну.
— Знаете, там в тупике есть маленькое кафе… «Снежинка», по-моему, называется. Давайте зайдем и выпьем, а? А еще там продают горячие охотничьи сосиски. Тощие и кривые… Страшно есть хочется. Так зайдем? — Алексей прикоснулся к ее руке.
— Нет, нет, я не хочу, — сказала Нина, но в тупике все-таки дала себя уговорить. Девушка вдруг почувствовала, что он не очень огорчится, если она откажется. Алексей взял два стакана кофе, четыре сосиски, и они расположились в углу.
— Послушайте, Нина, я еще в трамвае хотел сказать — у вас на ресницах серебрятся снежинки. И на бровях… Впрочем, они уже растаяли.
Девушка покраснела и быстро провела ладонью по глазам, снимая маленькие холодные капельки влаги.
— Это вы напрасно. С ними было лучше… Да, а где вы работаете?
— Ну как где… На швейной фабрике. Пуговицы пришиваю, — ответила она чуть ли не с вызовом.
— А-а, так это вы пришиваете пуговицы, — протянул он и показал ей место на рукаве своего плаща, где должна была быть пуговица. Девушка засмеялась и первый раз решила посмотреть на него прямо, в упор.