— Видите ли, Юрий Николаевич… Я должен объяснить вам ваше положение. Оно не столь блестяще, чтобы вы могли позволить ироническое отношение к чему бы то ни было. И ко мне в том числе.
— А к себе?
— Вам понятно, что я сказал?
— Если до меня правильно дошло… Вы советуете мне заткнуться?
— Ошибаетесь. Я советую вам относиться серьезнее к нашему разговору.
— Как, еще более серьезно?
Плаксин протяжно посмотрел на Аюшина, и тот понял, что перед ним сидит человек, возненавидевший его до конца жизни. Собственно, в открытии Аюшина не было ничего удивительного, отношения с ближними всегда складываются из незначащих слов, незаметных жестов, невинных взглядов. Где-то в нас все это собирается вместе, и мы сразу понимаем — вот враг, а вот друг. Природа предусмотрела быстрое и безошибочное средство оповещения и узнавания. Аюшин и Плаксин, еще ни слова не сказав о деле, о самих себе, уже друг друга поняли, и, сколько бы им ни пришлось встречаться в будущем, их взаимоотношения вряд ли изменятся.
— Так, — сказал Плаксин, как бы приказывая себе успокоиться. — Так… А почему вы не спросите, по какой надобности я пригласил вас сюда?
— Разве мне позволительно задавать такие вопросы?
— Нет, я вижу, разговора у нас с вами не получится.
— Я сказал что-то не так?
— «Не так» вы сказали очень много задолго до того, как оказались здесь. У нас есть подробная и очень серьезная информация о вашем образе мышления.
— Это, наверно, хорошо?
— Что хорошо?
— Ну… то, что ваше заведение работает столь успешно, что у вас много информации…
Плаксин помолчал, на его худых сероватых щеках обозначились два маленьких угластеньких желвака, но, видимо, зная об этой особенности своего лица, он тут же погасил их, открыв рот и несколько раз глубоко вздохнув.
— Должен сказать, Юрий Николаевич, что заведениями обычно называют публичные дома. А у нас — организация. Надеюсь, слышали, чем мы занимаемся?
— Слышать — слышал. Читать даже приходилось… Сейчас об этом много пишут… Знаете, даже песенка такая есть… «Сквозь дырку в черепе травинка прорастает…» — Аюшин улыбнулся беспомощно, извиняясь за неловкие слова, которые по невежеству сорвались с его уст.
— Мы тоже здесь кое-что читаем… Но предпочтение отдаем документам, а не досужим россказням.
— Вот это правильно, — одобрил Аюшин. — Я бы на вашем месте поступил точно так же.
— Теперь о вас. Положение настолько тревожное, что с вами выразил желание встретиться начальник отдела полковник Балмасов. Если вы, конечно, не возражаете.
— Нет-нет, что вы! Пусть встретится.
Плаксин резко взглянул на Аюшина, но, не увидев в его глазах издевки, осторожно перевел дух. Что-то настолько в Аюшине его раздражало, настолько вываливалось из тона, к которому он привык, что ему все труднее удавалось держать себя в руках.