Я осмотрел зверя. Надел седло и занайтовал поклажу. Уселся.
-Домой!- скомандовал я и улыбнулся. Уверен, что если я и не помню где мой дом, то вигонь точно не заблудится. Даже таймахи, гораздо менее умные, и те знают эту команду. Если уж вспоминать свою жизнь, то лучше всего начинать с дома.
Поднялся птицеящер тяжеловато. Я не знал насколько далеко находился от дома. Возможно придётся запастись терпением. Тем более, что зверь ещё не оправился полностью.
Практически, уверенность в том, что заклятье было заправлено чужой кровью, была почти стопроцентной. Любой предмет, взятый в руки, возвращал память процесса с ним связанного, при условии, что я действовал на автомате. Для каждого мага, состояние медитации привычно и наработано. А у меня было о чём подумать.
-Если заклинание предназначалось не для меня, то кто был моим спутником? Или спутницей? Куда мы летели? Имеют ли отношение ко мне враги того или той, с кем мы были в момент нападения? И приоткроет ли завесу этой тайны посещение моего дома? Ждёт ли меня там та, по которой ноет сердце или именно её я утратил по вине неизвестного мага? И, если нападали на неё, то жива ли она, где сейчас и что с ней? Мне кажется, что боль стала настолько острой, что, закрыв глаза и застонав от сжавшей сердце тревоги, я почти увидел водопад жемчужных волос и, тонкие запястья маленьких ручек, сцепленых в замок на моей талии. Даже схватился за пояс в отчаянной попытке удержать. Но наткнулся только на холодную бляху ремня.
Вигонь нёсся вперёд, поймав надёжный термик. Восходящие потоки над полями с низкой растительностью были наиболее хороши в это время суток. И вигоню лететь было довольно легко. Небольшие деревеньки встречались часто. Вокруг них весело зеленели пашни, сады и огороды. До обеда вигонь чувствовал себя неплохо. Но, после обеда, лёг в тени у небольшого ручья, где мы остановились и задремал, вытянув шею и закрыв глаза розовыми веками.
Я отрезал пару тонких полосок мяса и закрепил их над костром, прежде чем остальное скормил зверю. Мясо пахло одуряеще аппетитно. И моя регенерация тоже требовала белков. Перекусив, отправился к воде. В таких проточных и чистых ручьях, под подмытым берегом, часто, в тени, стоит, в полуденный зной, рыба. Я разделся и погрузился в прохладную воду по пояс. Тихо завёл ладонь под спадающие клочья травы, вторую выставил, как преграду. Как только почувствовал касание, резко рванулся навстречу и сжал скользкое тело. Быстро вышвырнул подальше на берег. Проследил, как серебристое веретенообразное тельце по дуге шлёпается в высокую траву. Ухмыльнулся и продолжил охоту.