— В армию? — в свою очередь нахмурился Дитер. — Какие глупости! Война — это кровь, грязь, постоянные походы. Я не хочу подвергать тебя опасности!
— Почему? — с жаром подхватила я, развивая мысль. — Я могу оставаться при штабе. Могу помогать тебе советом или тихонько ждать с задания. Только позволь быть рядом! Знать, что с тобой все в порядке!
— Я буду писать письма.
— Письма не посмотрят ласково, так, как ты, — возразила я. — Не обнимут, не поцелуют, не передадут твой запах. Бумага мертва, а мне нужен живой Дитер. Такой, как сейчас!
— Ты не знаешь, чего просишь! — мой генерал аккуратно отстранился и поднялся на ноги. — Женщине не место в армии, это дурная примета.
— А куртизанки, значит, примета хорошая? — парировала я, тоже вскакивая и упирая кулаки в бока.
— Это совсем…
— Что? — вспылила я, комкая подушку. — Другое? Уу! Только попробуй сказатЬ, что это другое. И получишь подушкой… нет, вот этой чашкой! Нет, подносом по лбу!
Я намекающе постучала по подносу на столике, и Дитер обмяк.
— Прости, — пробормотал он. — Конечно, я не собираюсь изменять тебе, пичужка. Клянусь! Но все-таки не могу рисковать твоей жизнью.
— Обещай хотя бы подумать!
Дитер вздохнул, обогнул кровать и подошел ко мне, взял мои ладони в свои.
— Обещаю, — тихо сказал он, глядя в мое лицо. — Я обещаю, пичужка. Я слишком тебя люблю…
Мы обнялись и стояли так, вжимаясь друг в друга и слушая, как внизу топочет прислуга, как за окном шумят сады. Я не знала, сколько нам отмерено времени перед расставанием, и не хотела терять ни минуты.
Этот день принадлежал нам. Мы гуляли по тенистым аллеям держась за руки и переговариваясь обо всякой ерунде. Смеялись, играя в салки. Дитер прокатил меня на виверне, и я немного поуправляла Крошкой Цахесом в небе, отдаваясь восторгу полета и стараясь не думать о завтрашнем дне. К ужину небо заволокло тучами, в отдалении порыкивала гроза, и Дитер извинился и сказал, что ему нужно навестить Ю Шэн-Ли, так что к ужину его ждать не нужно.
— Лучше погрей мне кровать, дорогая, — с улыбкой сказал он. — Когда я вернусь, то сразу приду к тебе, моя роза.
— Я буду ждать моего дракона, — прошептала я, целуя мужа в губы и приглаживая его непослушную седую прядь за ухом. — Но если ты не вернешься, поднос все-таки познакомится с твоим упрямым лбом, договорились?
— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, — расшаркался Дитер.
Одной мне было не по себе. Вечер тянулся, ливень обходил нас стороной, но где-то далеко посверкивали белые нити молний, а здесь тихонько шуршал дождь, сбивая со сливовых деревьев последнюю цветочную пену. Я легла рано и читала под светом лампы, прислушиваясь к каждому шороху. Дитер не обманул: он явился к полуночи.