Мне хотелось закричать, позвать мою девочку, но она повернулась и пошла, раздвигая колосья, прямо навстречу сгущающейся тьме. Такая маленькая, такая хрупкая. А впереди бушевала буря — искрила молниями, густела, надвигалась неумолимо, как цунами. Мне хотелось побежать за моей малышкой, догнать, оградить от всех опасностей этого мира! Но ноги тонули в вязкой жиже, а Тея все удалялась, и вот уже тучи перед ней обретали очертания и формы, и вот уже неслись на черных скакунах черные всадники, как стаи саранчи. И имя им было Легион!
— Тея! — закричала я, пытаясь вырваться из трясины.
И проснулась, обливаясь потом.
От слабости дрожали мышцы, меня мутило, накатывала тошнота. Наспех обернувшись простыней, я выскочила из шатра и согнулась в позыве рвоты. В ушах все еще стоял мой собственный крик, а белые флаги развевались как оборки на платье Теи.
Мимо пробежал солдат, лишь раз покосившись на меня, но не задержавшись надолго. У других шатров тоже колдовали люди: сворачивали пестрые ткани, спускали флаги, седлали коней и грузили припасы на повозки. То здесь, то там металась юркая фигурка конюха Ченга, и к моей радости капитана Фа нигде не было видно. Прокашлявшись и утерев выступившие слезы, я вернулась в шатер, где меня уже встречал Ю Шэн-Ли. Скользнув по мне взглядом, он спокойно осведомился:
— Дорога дальняя. Выдержишь?
— Должна, — дрожащим голосом ответила я, смахивая со взмокшего лба налипшие волосы, которые за время нахождения в лагере уже немного отросли.
— Если станет плохо, не стесняйся, говори сразу, — сказал Шэн. — Иногда солдаты получают солнечный удар и травятся рыбой или овощами, так что в твоем недуге нет ничего странного, Мар-Тин. Только держись рядом со мной, тогда никакая буря не сломает твою плодоносящую ветвь.
«Кроме черной бури из сна, — подумала я. — Бури, из которой приходят черные всадники…»
«Не думайте сейчас об этом, хозяйка», — шепнул Умник.
«Много будет знать — плохо будет спать», — поддакнул Забияка.
И оба хихикнули.
«Смешно вам! — мысленно огрызнулась я. — Существуете в моей голове и ничем не полезны, кроме подковырок!»
«Дайте нам время, — дружелюбно ответил Умник. — Нам еще предстоит окрепнуть. Но ведь и новый Оракул не больше зерна».
Я слабо улыбнулась и дотронулась до живота. Не больше зерна — а уже теплом веет. Совсем кроха — а уже снится мне во сне. Пусть таком пугающем, зато вряд ли есть в мире женщины, которые уже на таком сроке знают, кто у них родится и как будет выглядеть. А я запомнила Тею целиком: от пухлых щечек до мягкого подбородочка с крохотной ямкой, я видела ее улыбку и слышала самый мелодичный голос. Моя девочка… сумеем ли мы выстоять перед бурей?