Однако кое-что Уиллу все-таки удалось. Поддавшись на его настойчивые уговоры, которыми он просто сводил меня с ума, я согласилась на то, чтобы шрамы, которые оставили на мне хищники красных, залечили. Глядя, как они исчезают под серебряными каплями, я не испытывали ни радости, ни облегчения, ни эйфории избавления. Может быть, физические следы и можно было так просто удалить, но вот вырезать их с моей памяти вряд ли было кому-то под силу.
Однажды колокольчик над дверью робко звякнул — подняв голову, я увидела Джин. Она зашла, жутко смущаясь и оглядываясь по сторонам. На фоне ярких красок, которыми пестрело изнутри кафе, Джин казалась еще более бледной и худой в своих легких джинсах и сером тоненьком свитере, который даже в этот довольно жаркий день полностью скрывал ее руки. Руки, которые, как было известно, хранили шрамы от садистских тренировок, в которых ее отвратительным шантажом заставлял участвовать мистер Броуди
— Джин! — Я бросила раскладывать салфетки, которые от нечего делать перекладывала туда-сюда, и поспешила к ней.
Она издала вздох облегчения, но в ее взгляде застыла какая-то непонятная, странная, почти тревожная горечь, когда она, сделав шаг навстречу, крепко меня обняла.
— Алекс, я так рада, что с тобой все в порядке, — прошептала она. Меня немного удивила та пылкость, с которой она это сделала. Это была не та прежняя сдержанная Джин, которая ни на секунду не давала выход своим эмоциям. Можно подумать, что это она вдруг расплачивалась за что-то со мной.
Удивленная такой внезапной переменой, я даже немного растерялась. Но на помощь пришла как всегда неповторимая миссис Клиффорд.
— О, Джин, какой сюрприз, — радостно воскликнула она, выглянув из кухни на звон входного колокольчика. — Присаживайтесь, девочки. Я сейчас чем-нибудь вас угощу.
Насчет «чего-нибудь» миссис Клиффорд, как обычно, слукавила. Перед нами тут же выросли горы плюшек, пирожков и чудесных пирожных с вишневой глазурью. Но Джин в своей обычной манере ни к чему не притронулась, лишь, жутко стесняясь и краснея, как рак, благодарила миссис Клиффорд за каждое новое угощение. У меня же как всегда при виде ее сладостей текли слюнки.
— Миссис Клиффорд сказала, что твоя нога немного зажила… Ты и правда хорошо выглядишь, — искренне промолвила Джин, пробуя горячий шоколад, который я уже мастерски научилась делать и который Уилл обожал, по несколько раз в день требуя новую порцию.
— Спасибо, — я привычно отмахнулась. — Она, как всегда, преувеличивает. Моя нога уже в полном порядке.
Джин, добрая, отзывчивая, чувствительная Джин понимала меня без слов и, в отличие от Уилла, ни разу не упомянула соревнование, улыбаясь в ответ на мою улыбку и искусно избегая тех тем, которых мне очень хотелось избежать. Мы поговорили о том, о сем, но, когда она ушла, я не могла припомнить ничего конкретного из нашей неестественно легкой, обычной девчачьей болтовни. Которая, впрочем, была так же чужда Джин, как жаркие тропики — Арктике.