К тому же, словно чувствуя, что я могу что-то вытворить, доктор строго-настрого запретил мне много ходить или совершать физические нагрузки, пояснив, что это чревато неприятностями. Да и без его настойчивых предписаний я понимала, что лучше не рисковать. Поэтому каждый вечер, стоя перед открытым окном, подолгу вглядывалась в чернеющий в сумерках лес.
Я не видела волка с того самого дня, как он спас меня на соревновании. И меня снедала тревога. Смог ли он благополучно добраться домой? В памяти всплывали его хрипение и стертые в кровь лапы, когда он нес меня на себе, спасая от травли, которую устроили на меня красные. Уже тогда сил у него почти не осталось. А что, если с тех пор что-то произошло? Я не раз пыталась воссоздать в памяти те места, где мы мчались от погони. Были ли там камеры? Заметили ли его? Знают ли о нем учителя? Но образы той ночи по-прежнему оставались мутными и расплывчатыми. Словно я видела плохой сон, который мое сознание наотрез отказывалось воспроизводить заново.
Наконец с улицы донесся шум урчащего мотора, и внизу послышались быстрые, тяжелые шаги, свидетельствующие о том, что моя тетя ждала этого момента не меньше, чем я. Парадная дверь с легким скрипом отворилась и тут же захлопнулась. Я прислушалась, но снизу раздался только громкий хруст гравия — она направилась к калитке.
Сердце бешено забилось. Я вдруг пожалела, что эти четыре спокойные недели подошли к концу. Возникло сильное искушение выглянуть на улицу, но на лестнице уже надвигалась сопровождающаяся отдышкой и покряхтыванием поступь старой экономки.
Было бы глупо надеяться, что после соревнования ее отношение ко мне изменится.
— Пошевеливайся, — проскрипела она, торопливо подталкивая меня к выходу. Я еле успела подхватить свою помятую от волнения кофту. — Твой первый рабочий день должен начаться по графику. Госпожа не потерпит никаких опозданий. С этого дня привыкай работать, как все, кто носит синюю форму, — сварливо ворчала она.
Пока мы спускались, пульс у меня участился. Что задумала для меня миссис Джеймс? Ответ напрашивался сам собой — ничего хорошего. Выходя за экономкой во двор, я покрепче сжала свою кофту и сделала глубокий вздох, мысленно готовясь к самому худшему.
Визгливый голос моей тетки доносился откуда-то с внешней стороны ворот. Ковыляя за мной, экономка грубо подталкивала меня в спину, приказывая поторопиться и ворча что-то про мою бестолковость, неблагодарность и лень. Но я ее не слушала. Все мое внимание было сосредоточено на том, что ждет меня снаружи. Я совершенно точно слышала машину. По реву из-под ее капота — определенно не новую. От охватившего меня волнения я почти не могла дышать.