— Всего лишь совместный проект, Патриция! — донесся до меня благодушный голос Карла фон Рихтера.
Я не спешила сворачивать к ним, чтобы не оказаться нос к носу с миссис Джеймс. Нет уж, пусть лучше сначала зайдет внутрь. Но и она не торопилась.
— Как бы вы это ни называли, это запрещено, — непреклонным тоном заметила она, излучая железную неприступность. — Для синих учеников существуют обычные экзамены. Вы не должны были ничего менять!
— О, прошу вас! Вы слишком все раздуваете… В конце концов, это обычная проверка знаний! Только другим путем! — не отступал он.
— Других путей не существует, пока я их не установлю, — в ее суровом взгляде блеснул лед.
Похоже, речь шла о совместном проекте по политологии, который мы с Джин, Уиллом и его соседом по парте Адамом делали в прошлом году и который сейчас почему-то не давал покоя этой сухой карге. Я вдруг подумала, что именно благодаря этому проекту мы тогда сблизились. Кто знает, возникла бы эта дружба, если бы не он.
— Позвольте заметить, что я совершенно не понимаю, из-за чего вы так нервничаете, — спокойно отозвался ее собеседник. — Подумаешь, обычная групповая работа. Ничего страшного в этом не вижу. Вы слишком увлечены какими-то там подозрениями…
— Нет, это вы слишком много себе позволяете, — прошипела миссис Джеймс. Ее терпение заметно иссякло перед непробиваемо доброжелательным тоном учителя. — Но, к вашему несчастью, мне об этом сообщили. Хоть и несколько запоздало, — она вздернула подбородок, а я снова подумала, что это, должно быть, снова работа этой проныры Марлоу, которая в этом семестре ходила с не в меру раздутым видом. — Мы все делаем тут свою работу, и вы — не исключение. И советую вам соблюдать осторожность, если не хотите таковым стать.
Она развернулась на своих безвкусных каблуках и зашла в зал заседаний. Учитель проводил ее задумчивым взглядом и тоже направился за ней.
Настал мой черед. По голосам, доносившимся изнутри, я догадалась, что все уже собрались.
Ладони взмокли, и я вытерла их о юбку. Затем пригладила неряшливую косу и набрала в легкие побольше воздуха. Высокая, чуть ли не под самый потолок, дверь с изображением огненного льва посередине бесшумно отворилась, пропуская меня внутрь.
Зал, в котором проходили заседания учительского совета, был привычно роскошным, но при этом каким-то застывшим, будто время странным образом остановилось здесь. Повсюду черный мрамор, золото и парча, на полу — изысканный персидский ковер ручной работы. Тяжелые портьеры ниспадали на широкие окна, разделенные взирающими на меня мраморными статуями львов. Огоньки свечей в старинных канделябрах отражались в их неподвижных, пустых глазницах, из-за чего они выглядели по-настоящему жуткими. Будто восставшие из мертвых мумии, готовые броситься и растерзать любого, кто встанет у них на пути. От величественного каменного свода веяло почти настоящим холодом. На секунду мне почудилось, что он не сводит с меня невидимых глаз.