Черноволосый красавец, заметив моё движение, убрал руку и наклонился к моему лицу. В панике я зажмурила глаза, искренне надеясь, что сойду за спящую. Отпихнуть я его не могла — сил не было, да и лежала я на животе, вывернув голову. Так что поцелуй пришёлся в краешек губ.
Сердце заколотилось о ребра. Где же Беорн?
— Драккати, девочка моя… — Жан поцеловал меня в щёку. — Как же я рад, что тебе лучше, родная!
Ещё один поцелуй в висок.
Ой, мама! Кажется, я что-то пропустила!!! Почему я родная? И вот зачем он сейчас это делает? Ощущения такие… странные!
Прокручивая в памяти последний интригующий момент, я осознала одну крайне важную в данный момент деталь:
— Пить хочу.
Он улыбнулся. Не знала, что Жан может так мило улыбаться! Что-то тёплое было в его взгляде, и от этого хотелось натянуть на себя одеяло по самую макушку. Жаль только, сил не было.
— Кати, я дам тебе воды, только мне придётся тебя поднять. Думаю, будет больно.
— А мне можно... шевелиться?
Спина и плечо взрывались болью при каждом движении, но возможность изменить положение затёкшего тела радовала гораздо больше перспективы боли.
— Можно, коли не шибко.
Я скосила глаза на улыбающегося старейшину и искренне обрадовалась его присутствию. Если он рядом, значит, всё в порядке!
— Пойду, прогуляюсь, погодка-то нынче уж больно хороша. Понадоблюсь — я в кухне. Старейшина оперся на свой посох, закинул на плечо мешок и, подмигнув, оставил нас. Я тоскливо проводила его взглядом, сама не зная, окликнуть его или нет. Меня смущало поведение молодого воеводы, но с другой стороны, ему было легче хотя бы поднять меня, чтобы дать мне, наконец, попить.
Меня осторожно сгребли в охапку вместе с одеялом. Я стиснула зубы — было больно, бездна раздери! Ещё и шея затекла! воевода бережно усадил меня к себе на колени и, наконец, дал воды. Я жадно пила, наслаждаясь каждой каплей. Тело неприятно покалывало иголочками, рука ныла. Как говорил Беорн: «Раз болит, значит, живое!». Радости, правда, по этому поводу было мало.
— Сколько я лежала?
Жан задумался:
— Два дня. Уже почти три, если быть точным.
Ого! Ну, хоть не зря пострадала…
— Аника жива?
— Все целы, — тихо ответил он. — Кати, скажи мне только одно: что у вас случилось? Вы из-за меня, что ли, дрались? И не смотри на меня так укоризненно!
Да больно надо!
— Ты почаще разбивай женские сердца и не такое повидаешь…, — буркнула я. — Жить она не хотела! Ещё чего придумала, из-за мужчины на нож бросаться!
— О, Родан…
Жан застонал и уткнулся в моё бесчувственное плечо. Я могла, должна была его оттолкнуть, но… Что-то внутри меня подсказывало, что делать этого не нужно.