Кто зовёт рассвет, тот не опишет,
Сколько будет ночи впереди…
Затаив дыхание, я слушала бархатный голос владыки, звучащий совсем рядом. Звёзды и такой необычный в этот вечер Леонелль восхищали и настораживали одновременно. Но я всё равно слушала, не перебивая. Слишком мало я его таким знала. Да что там мало — таким я его видела впервые!
— …Сколько ещё, в пламени сгорая,
Можно пережить сияний дня?
Сколько ещё, бездну презирая,
Можно жаждать яркого огня?
Свет звезды и ранит, и печалит.
Сколько б она яркой ни была,
Снова скроется в заоблачном тумане…
И для бездны вновь настанет мгла.
Он умолк. А моё сердце наполнилось щемящим чувством тоски и одиночества. Мне показалось, что эти слова шли откуда-то из глубины его души, с надрывом… Кто бы ни был тот, кто написал эти стихи, они были искренние. А ещё я вдруг поняла, что мне хочется разделить с ним его тоску. Ну не знаю, что на меня нашло! В его словах была откровенность, он поделился со мной болью, в конце концов!
— Это очень красиво, Леонелль… И очень… печально. Не знаю, вроде стихотворение про звезду и бездну, и всё понятно, но… Почему-то тоскливо стало.
Я повернулась к нему. Он стоял совсем близко и, по-моему, не дышал. Да уж, действительно устал…
— Прости. Не думал, что ты сможешь прочувствовать их столь тонко, — он натянуто улыбнулся. — Просто звёздами навеяло…
Вино неожиданно кончилось. Голова слегка кружилась, но это было приятно. Мне казалось, что я парю в воздухе, и хотелось сделать что-то такое… Он забрал мой опустевший бокал и вместе со своим поставил на белый столик с резными ножками. Я поддалась сиюминутному порыву и сделала то, на что час назад не согласилась бы и под пытками. Просто шагнула к Нэлу и крепко обняла его, прижавшись виском к щеке. Не знаю, о чём там бормотало пьяное подсознание, но чувство тоски начало потихоньку убывать. Пусть потом ледяные искры мечет глазами и шарами кидается. Мне всё равно...
Повисев у владыки на шее в своё удовольствие, я решила, что совесть у меня всё-таки есть. Да и голова прояснялась. Но стоило опустить руки, как на мою талию осторожно легли его тёплые ладони. И вот тут уже окончательно стало неловко…
В ухо с жаром прошептали моё имя, но на языке драккери:
— Drack–Hassi…
Он называл меня истинным именем только во сне, или чтобы позвать. Но сейчас от этих звуков по спине побежали мурашки!
— Не надо меня так называть, — я мягко высвободилась из его рук.
— Но это твоё имя… — Он недоуменно посмотрел на меня, скрестив руки на груди.
— Ты произносишь его как-то слишком… интимно. Либо применяешь магию.