— И у них сложилось? — спросила я со смесью надежды и тревоги: так хотелось, чтобы в жизни Раввера сложилось хоть что-нибудь, но если сложилось, тем страшнее было жену потерять.
— Длорка Миалека слишком любила хозяина, чтобы мириться с его равнодушием. Они постоянно ссорились из-за службы хозяина, из-за того, что он предпочитал спать отдельно и много пил…
— Он много пил?
— По мнению длорки Миалеки, да… Но меньше, чем сейчас.
Оговорка была настораживающая, но с дурными привычками Раввера я буду разбираться позже:
— И как она умерла?
— Она потребовала, чтобы хозяин изменил отношение к ней, иначе она уедет. Хозяин сказал, что это не в его власти. Длорка Миалека собрала вещи и отправилась с отцом на воды. Их поезд сошёл с рельсов. Оба погибли.
Тоскливо сжалось сердце. Опять получалось, что Раввер спровоцировал и эту смерть, на этот раз просто не сказав нужные слова. Я надеялась, это была последняя жена до меня, но Саранда возразила:
— Была ещё четвёртая жена — длорка Нейзалинда. Это был брак по расчёту. Со стороны хозяина тоже. Они условились, что она не мешает ему жить и дарит наследника, а он обеспечивает её содержание. Но столица и местные кавалеры после её родной провинции вскружили длорке Нейзалинде голову. Она оттягивала исполнение обязательства из страха, что после рождения сына хозяин перестанет оплачивать счета. Развлекалась, меняла любовников, как перчатки, пока один особо ревнивый не выследил её на квартире с другим мужчиной и не застрелил их и себя. Это была наша последняя хозяйка перед вами.
Саранда умолкла.
Раввер привёз жену из провинции, всё ей разрешил, и это кончилось её смертью…
Обхватив прижатые к груди колени, я смотрела на заправленную кровать и пыталась осознать, как после всего этого можно было остаться нормальным человеком.
В то, что Раввер остался нормальным живым человеком, я верила — слишком он переживал, поняв, что его действия могут навлечь на меня проклятие, слишком терпеливо и заботливо ко мне относился. Интуиция тоже была на его стороне. Или, может, я надеялась на лучшее из страха за свою судьбу, но очень-очень хотелось, чтобы всё было поправимо, и жизнь у Раввера наладилась.
От его истории стало так невыносимо грустно, что я, вместо того чтобы изучать дом, осталась сидеть в кресле и думать-думать-думать.
Две каменные женщины ростом в пять этажей нависали над парадным крыльцом императорского дворца, солнечный свет тускло блестел на серебре их гигантских мечей и щитов, на золотых узорах гард и платьев.
Массивные створки распахнулись, пропуская в огромный холл. Воздух здесь был горячим и влажным, не допуская прохлады улицы, холя и лелея огромные Черундские пальмы в простенках между арками проходов в залы и коридоры.