Зажмурившись, я пытался дышать.
Но мысли одолевали, догадки меня не отпускали.
Трупы в источниках скрывали намерено.
Способ создания источника тоже скрывали.
Не объяснили трупы какой-нибудь легендой, а именно скрывали. Значит, знание о телах внутри кристаллов опасно. А какая самая большая опасность могла заставить это утаить? Опасность того, что это знание даст возможность либо уничтожить, либо повторить источники магии.
Часто, поверхностно дыша, я заставил себя посмотреть на труп, разорвавшийся вместе с кристаллом Какики, вплавленный в него.
Могло ли создавшему целый мир богу понадобиться начинять кристаллы трупами, чтобы даровать магию?
Горькая усмешка скривила губы: ни за что не поверю, что всесильному существу для реализации задумки нужна такая пошлость, такая гадость.
Но если не бог, то кто создал источники?
И за какие заслуги глав рода наградили такими дарами?
Не потому ли запрещено без дела взывать к разумной сути магии, что взывающий пробуждает сознание такой вот мумии? Запрет тем более обоснован, что мертвец может рассказать о своей судьбе. Хотя я, если бы желал сохранить тайну, наложил бы на мёртвых контрактное заклятие умолчания…
Моя рука поднялась вслед за браслетом. Он рвался, торопил вернуться в дом.
Нужно что-то решить хоть с этим.
Отталкиваясь от стены, я поднялся и тут же согнулся пополам. Казалось, у меня перерезали сухожилия, и кости расползаются, я весь рассыпаюсь на детали, как марионетка.
Браслет жёг. Оплавлял кожу запястья, вгрызался в кости и тянул прочь из этой проклятой комнаты, прочь от трупов, о которых я ничего не хотел знать.
И я пошёл, побрёл за браслетом мимо сверкавших, словно бритвы, осколков, мимо иссушенных останков неизвестной женщины.
По коридору.
По тёмной лестнице, ведущей в дом.
Не зная даже, откроется передо мной дверь или останется мёртвой неподъёмной плитой, заставляя просить открыть или прорываться сквозь тени.
Ступенька за ступенькой. Я преодолевал их, заставляя ноги подниматься. Выталкивая из мыслей образы, выталкивая всё то, что раньше лишь царапало противоречием, а теперь отравляло разум.
«Длор» на древнем языке значило «владелец, укротитель магии», когда-то я задумывался, почему такое название, если источник магии — дар. Но с годами это несоответствие понятия и легенды стало казаться естественным, непротиворечивым. Оно вплавилось в мировоззрение.
Как и то, что из дарованной магии опасно выпускать родового духа, хотя большую часть жизни мы взывали к нему как к хранителю и наставнику.
Встало на место то, что героические подвиги основателей, за которые их избрали, были описаны в более поздних хрониках.