И запрет показывать источник всем, кроме глав рода и их наследников, такой вроде бы нелогичный, ведь кристалл источника практически неразрушим, тоже стал понятен. Никакой опасности посторонние кристаллам не несли, кроме того, что могли увидеть труп.
Я брёл по лестнице, шершавая стена царапала ладонь. Окутавшую меня тьму вдруг прорезал свет. Тонкие лучики расширялись, растекались по ступеням и воздуху золотистым светом.
Я поднимался. Сумрак оставался позади. Чем выше, тем светлее — дверь в дом открылась заранее, приглашая меня внутрь.
Глядя под ноги, я брёл за браслетом наверх, к свету. Если бы можно было вечно так идти и ни о чём не думать — вот было бы счастье.
Но лестница закончилась. Я ступил на паркет. Браслет выкручивал руку, голову охватило раскалённым жгутом. Я слишком устал, невыносимо. Но я поднял взгляд.
Лена стояла напротив и, закрыв рот ладошкой, смотрела на меня. Из её покрасневших глаз побежали слёзы.
Хотелось спросить, что же такого ужасного она увидела, какая беда с ней случилась.
Она бросилась ко мне, только светлые волосы взметнулись.
Сам не понял, как раскрыл руки. Лена обхватила меня, разрыдалась.
— Раввер…
Мурашки побежали по телу. Я обнял её. В груди было тяжело и легко одновременно. Обруч боли медленно спадал с головы. Наклонившись, я прижался щекой к волосам Лены, и оцепенение отпустило мышцы, наконец позволив вдохнуть.
Я собиралась поговорить без соплей и явной жалости с моей стороны. По возможности ненавязчиво. Хотя и не представляла, с чего начать, как спокойно общаться с Раввером после всего, что узнала.
И когда браслет потянул вглубь дома, потянул, как я чувствовала, к Равверу, стало до дрожи страшно увидеть его и сказать что-нибудь не то, не так объяснить, что я его понимаю, не во всём, но понимаю…
Этот страх заполнял сознание, путал не слишком разумные мысли.
Сначала над люком в полу показалась рука, которую тянул ко мне браслет.
Поднимавшийся по лестнице Раввер был не просто бледен, а мертвенно-бледен. Потерянно смотрел под ноги. И выражение лица такое, словно умер кого-то очень близкий… Словно Раввер сейчас упадёт. Борясь с криком ужаса, я закрыла рот ладонью.
С видимым трудом Раввер занёс ногу и встал на пол, подтянул с лестницы вторую. Браслет вёл его ко мне, и мой дрожал на запястье.
Очень медленно Раввер поднял голову, в глазах — тоска. Казалось, он не дышит. Казалось, он сейчас рухнет, точно подкошенный. Всё помутнело за пеленой слёз. Притяжение браслета ослабло, но мне и не нужно было его ощущать, я бросилась к Равверу, прижалась к нему.