— Да так.
— Старики очень переживали. Фрау Сабину парализовало — инсульт. Едва отошла. Теперь ходит с палочкой. От племянницы, умершей в этом городе, достался коттедж. Думали пересидеть тут без войны. Да не пришлось.
Франя заканчивала свою работу, оторвала новую нитку от катушки. Все она делала легко, с привычной сноровкой, и я слушал ее, любовался девушкой. Недавнее напряжение между нами, похоже, исчезло, или, возможно, мне так показалось.
— Война окончится, но... Здесь же вместо немцев закрепятся русские?
— Ну а как же! — удивился я. — Само собой.
— Вот старики и переживают.
— Почему?
Склонившись над шитьем, Франя неопределенно передернула плечиком — кто знает? Я тоже не знал. Кое-что из сказанного было для меня ново и неожиданно, внутренне я не соглашался, хотя и не стал возражать. Наверно, она почувствовала это и, чтобы снять мои сомнения, сказала:
— А, не будем об этом.
Пусть — не будем, я был согласен. Меня меньше всего касались здешние сложности — больше привлекала эта девушка, и я невольно стремился к беззаботной легкости в наших отношениях. Хотелось шутить, говорить о пустяках, но я все не мог настроиться на нужный тон, уловить подходящий момент. Все что-то вклинивалось между нами и мешало. Может быть, война, а может, и еще что-либо.
Не успела Франя зашить мой рукав, как отворилась дверь, и в нее просунулось лицо Кононка.
— Товарищ лейтенант!..
В его голосе звучала тревога, и я в нижней сорочке выскочил во двор. На огневой, похоже, все было спокойно, а вот на дороге напротив появился незнакомый, без тента «Додж», и от него напрямик через пустырь направлялась к коттеджу группа военных. Впереди шагал рослый плечистый человек, вроде без оружия (или, может, с пистолетом на боку), за ним еще трое с коротенькими автоматами «ППС». Вразброд, с молчаливой настороженностью на лицах они приближались к речке. Я подошел к калитке.
— Ты кто? — спросил передний, перейдя мостик и останавливаясь перед закрытой калиткой. На его плечах были всего лишь погоны старшины, и у меня отлегло на душе.
— А ты кто? — как можно спокойнее спросил я.
Вместо ответа старшина прорычал натренированным старшинским голосом:
— Я спрашиваю, кто занимает особняк?
— Ну, я занимаю. А что?
— Освободить немедленно! — голос его стал совсем сволочной. — Для разведроты гвардейской армии!
— Другой поищите! — со внезапной решимостью выпалил я. — Здесь противотанковый полк.
— Какой еще полк! — крикнул старшина и легко перескочил через калитку.
— Стой! — крикнул я, вдруг пожалев, что оставил пистолет в вестибюле, и тотчас выхватил автомат у Кононка, который стоял сзади. — Стой!