Пробитые пулями партийные и комсомольские биле–ты, ордена с раскрошенной осколками эмалью, личное оружие героев с истертой чернью. Краткие, как воинские приказы, повествования о героических боях, фотографии тех, кто свершил подвиг. Я смотрю на эти фотографии и на лида царней из нового пополнения — они такие же, как у тех, изображения которых прикрыты стеклом. Все они — сверстники. Я вижу, как эти новые солдаты смотрят в лица тех, кто был их однополчанами. Смотрят молча, пристально. Смотрят и на фотографию тощего, в обсмоленной пламенем гимнастерке паренька, стоящего у подбитого вражеского танка.
— А этот живой? — спрашивает кто–то тихо.
Генерал наклонился над витриной, всматривается, объявляет:
— Живой! — И добавляет смущенно: — Это я. А почему цел остался — не знаю. Очень суматошливо на танк с гранатой кинулся. Испугался, потому и засуматошился, — генерал показал на другую фотографию и произнес с глубокой нежностью в голосе: — А это политрук нашей роты, Орлов Василий Алексеевич — большевик с восемнадцатого года, великого сердца человек.
— Жив?
— Для тех, кто его знал, он на всю жизнь живой…
В этом соединении так же, как и во многих других, навечно числятся герои, отдавшие жизнь за Отчизну. И на поверках называют их имена. Тех, кто в вечном строю. Они незримо стоят плечом к плечу с солдатами шестьдесят седьмого года — юношами, не познавшими войны. Они добыли для них победу.
Вот боевое знамя. Алое, с изображением В. И. Ленина, с орденскими лентами. По обе стороны его — часовые. Молодые солдаты пришли к знамени. Это — святыня воинской чести, добытой в боях и продолженной по сей день теми, кто совершенствует свое боевое мастерство во всех новых постижениях ратного дела с неколебимой солдатской твердостью.
Офицеры сопровождают солдат нового пополнения по всем подразделениям. Вот парк могучих тягачей и бронетранспортеров. Если запрячь всю эту технику в плуги, она могла бы вспахать на высоких скоростях гигантское пространство. Или за сутки доставить материалы, достаточные для строительства районного городка. А вот площадка с современным вооружением. Пояснения новому пополнению дают старослужащие. Они только на год, на два старше вступающих в строй. Люди одного поколения. Но как они не сходственны с этими, только что пришедшими на воинскую службу! И дело не только в ловкой их ладности, в строевой выправке, не только в том, как свободно они демонстрируют назначение и особенности сложнейшей аппаратуры. Они делают все это с той любовной уверенностью, которая присуща человеку, одержимому профессиональной гордостью постигнутого. И так происходит в каждом подразделении.