— Я…
— Чертовски непрофессионально, верно?
— Я ни в коем случае не отступаю от девиза, доверяя Деб эту работу.
— Но она не ты. Я хочу тебя.
«Во всех смыслах», — закончил Ронин про себя. Эли на миг побледнела, а затем вспыхнула.
— Что ж, мы не всегда получаем то, чего хотим, верно? — парировала она.
— Назови хоть одну вескую причину, по которой ты не хочешь работать над этим проектом сама.
— Причину?! — Ее голос повысился на октаву. Эли принужденно рассмеялась, в этом смехе прозвучали горькие ноты.
— Это так сложно?
От этих слов она перестала себя контролировать.
— Ладно, — жестко сказала она. — Ты хочешь узнать причину того, почему я не хочу работать с тобой сама. Что ж, ты ее узнаешь. — И она продолжила на одном дыхании: — Меня тошнит от мужчин, которые обманывают своих жен и ждут, что мир падет к их ногам по первому зову. Слышишь? Тошнит! Ты подлец! Ты ездишь на курорты, прикрываясь работой, и знакомишься с одинокими женщинами. Сначала ты не скупился на обещания, а потом вернулся домой — к своей идеальной жизни. К идеальной жене. Вот почему я не хочу работать с тобой. Доволен?
Только настоящий подлец мог, не моргнув глазом, проглотить такое.
— Я не женат, — раздался его спокойный голос после того, как Эли выдохлась.
— И ты считаешь, что поэтому вправе так поступать? Жена, партнерша — какая разница? Ты предал мать своего ребенка, проведя ночь со мной. В моих глазах это делает тебя лжецом и мерзавцем.
Ронин подавил закипающий гнев.
— Повторяю: я не женат. Подружки у меня тоже нет. Это не мой сын. Официально я его опекун.
Ее глаза расширились.
— Опекун?
Эли вцепилась в свою блузку дрожащей рукой.
— Он мой племянник. Сын моей погибшей сестры. — Он вздохнул. Говорить это было мучительно больно. — Послушай, давай сядем и обсудим все, как взрослые люди.
Эли отпустила блузку и указала на дверь за своей спиной.
— Пойдем ко мне в кабинет.
Сердце у нее бешено колотилось, а в голове пронеслись все те ужасные слова, которые она ему только что наговорила. Еще никогда она так не забывалась. Ни с кем, тем более с клиентом. Просто все это разбередило ее незаживающую рану. Впервые после развода она позволила себе поверить мужчине настолько, что дело дошло до поцелуев, не говоря уже о постели, а теперь ее ошибочные выводы еще можно простить. Но этой обличительной речи нет прощенья! Ей повезет, если Ронин не разорвет контракт прямо сейчас и не швырнет его ей в лицо.
В голове у нее крутились две мысли: ребенок не его, он не женат.
— Садись, — сказала Эли, налила два стакана воды из графина на столике, один поставила перед ним. — Вот. Нам обоим не помешало бы что-нибудь покрепче, но это все, что у меня есть.