Когда я поворачиваю за угол по направлению к театральному корпусу, я вижу его во дворе. Он стоит, прислонившись к лестничным перилам у входа в театр, на нем очки и в каждой руке по картонному стаканчику. Когда я подхожу ближе, он замечает меня и выпрямляется. Я останавливаюсь перед ним.
— Привет, — говорю я.
— Привет. — Он смотрит на меня, покусывая изнутри щеку.
Мы стоим так несколько мгновений, потом он протягивает мне один из картонных стаканчиков и говорит:
— Ох, вот дерьмо. Это хм… тебе.
Я принимаю стаканчик и подношу к носу.
— Что это?
— Это «Мудачино», так же известный как «Членочино».
Я пытаюсь сдержать улыбку, которая трогает уголки моих губ.
— Ха, а по мне так, пахнет как обычный горячий шоколад.
— Да, оказывается, в кофейне закончился «Мудачино-Членочино». Я предложил им приготовить еще несколько, но они сказали, что я сам сверхопытный.
— Они были правы.
Мы потягиваем наши напитки в тишине, и я так понимаю, этот горячий шоколад равносилен извинениям с его стороны, которые я рано или поздно собираюсь получить. Но сейчас я довольна и этим.
— Ну, — говорю я, — выучил свои реплики?
Он кивает.
— К сожалению. Шекспир мог нанять редактора и получше. Чувак был не слаб на язык.
— Ромео еще не полюбился тебе?
Он опускает свой взгляд на стаканчик, который вертит в руке, держа за край.
— Нет. Чем дольше я работал над репликами, тем больше убеждался в том, как это охренительно тупо, что меня утвердили на эту роль. Я не смогу сыграть эту роль, Тейлор. Правда, не смогу.
— Эрика считает, что сможешь.
— Да, но Эрика заблуждается. Она видит во мне того, кем я не являюсь.
— Или может она верит в того, кем ты можешь стать.
Он качает головой.
— Пусть у нее будет хоть вся вера мира, все, на что я способен, это дать ей плохого Ромео.
— Может, именно это ей и нужно. Идеальный Ромео скучен. Гораздо интереснее наблюдать, как он борется с эмоциями, и в итоге одерживает верх над своими страхами.
Он изучает пристальным взглядом свой стаканчик, затем говорит:
— А что если он не одержит верх? Что произойдет потом?
Я напрягаю свой мозг в поисках обнадеживающего ответа, когда появляется Эрика. Один за другим, выбрасывая по пути пустые стаканчики в урну, мы следуем за ней в театр, в котором царит полумрак.
— Ну, ребята, как настрой? — спрашивает она.
Мы с Холтом неразборчиво мямлим в ответ что-то положительное, и на этом беседа заканчивается.
— Я не хочу вас пугать, — говорит Эрика, глядя на каждого из нас, — но успех всей этой постановки зависит от вас двоих и от правдоподобности ваших отношений.
Холт выдыхает.