Потираю глаза. Он не возьмет меня своим обаянием, не сегодня.
— Ага. Понятно.
— В субботу было бы здорово. Спасибо.
— Не торопись с благодарностью. Существует большая вероятность того, что мы не доживем до конца вечера без того, чтобы я не запустила в тебя чем-нибудь, но куда уж хуже, ведь так?
Он смеется.
— Не знаю. Бывали времена, когда мы вели себя еще менее цивилизованно, чем сейчас. И все же, я ценю возможность расставить все на свои места.
Он замолкает, и я тоже. Раньше мы могли разговаривать по телефону часами. Сейчас же, мы и минуты не проговорили, а неловкость уже возникла.
— Так ты только поэтому позвонил? Потому что это ты мог сказать мне и завтра.
Секунду в трубке царит тишина. Затем он говорит:
— Я позвонил, чтобы сказать тебе то, что не может ждать до завтра.
По моей коже пробегает холодок
— И что же это?
— Мне просто нужно было сказать… Прости меня, Кэсс.
Я перестаю дышать и крепко зажмуриваю глаза, пока шквал эмоций кружит водоворотом внутри меня.
Эти слова. Эти простые, но в тоже время сильные слова.
— Кэсси? Ты слышала меня?
— Не думаю. Это прозвучало как извинение, только твоим голосом.
Он вздыхает.
— Знаю, я извинялся не так часто, пока мы были в отношениях, и прости за это тоже. Но я должен был это сказать, прежде чем мы проведем еще день вместе. Это убивало меня.
Из-за шока, я чуть не упустила, насколько нечленораздельна его речь.
— Холт, ты что пил?
— Немного, — отвечает он.
— Немного?
— Ладно, много, но это никак не повлияло на мои извинения. Мне стоило сделать это в тот же момент, когда я увидел тебя в первый день репетиций, но… ты не хотела слушать. И, ну, ты пугала меня.
— Это ты еще не видел мои волосы после душа. Я и сейчас страшная.
— Чушь. Бьюсь об заклад, ты сейчас прекрасна.
Он и в самом деле пьян. Он делает мне комплименты только, когда перестает чувствовать конечности.
— Что ты пьешь?
— Виски.
— Почему?
— Из-за… из-за тебя. Ну, из-за нас. И поцелуя. Определенно из-за поцелуя.
Я не говорю ему, что сама опустошила бутылку вина по той же причине.
Он вздыхает.
— Господи, Кэсси. Этот поцелуй? — Он издает стон. — Я представлял себе это три года, но ни одна из моих фантазий не сравнится с тем, что было сегодня.
Его голос такой тихий, что мне даже непонятно, со мной ли он еще говорит.
— Я скучал по поцелуям с тобой. Очень сильно.
Черт побери. Я не могу это слышать.
— Холт, пожалуйста…
— Знаю, мне не стоит говорить ничего из этого, но я пьян и скучаю по тебе, и… я уже говорил, что пьян?
Я смеюсь, потому что, когда он такой, он снова мой друг. Но я знаю, что это все не по-настоящему и долго не продлится.