Красота. Можете, когда постараетесь.
Потом принюхалась к ароматам, доносившимся из духовки и добавила:
А птичку не пора вынимать?
Бабушка, ей еще минут сорок стоять, если не час. Не волнуйся, я слежу.
Ну ладно, следи, следи. Она пахнет так, что слюнки текут.
Эту идиллию внезапно прервал звонок в дверь. Таня пошла открывать, недовольно заметив:
Кого еще черти принесли?
Таня, сколько раз я тебе говорила, не надо так выражаться. Накличешь.
Татьяна глянула в дверной глазок. Накликала, блин. Перед дверью стоял огромный амбал, за его спиной маячил Туманский. Может, не открывать? С другой стороны, глупо бояться, не убивать же ее пришел бывший муж. Она открыла дверь и замерла на пороге.
Папа, ты чего? – вылез из-за ее спины Толик.
Туманский выбрался на первый план и заулыбался.
Я пришел тебя с новым годом поздравить, сынок. Или ты мне не рад*
Рад. Но я...Я просто не ожидал. Ты же не звонил мне, папа.
Не звонил, значит, не мог. Нас что, так на пороге и будут держать? Я вам подарки привез. Артем, проходи.
Амбал, державший в руках огромную коробку, сделал шаг вперед. Тане пришлось отступить, и действие переместилось в прихожую. Коробка оказалась посередине, а вокруг нее столпились все действующие лица. Туманский картинным жестом мага и волшебника открыл ее и начал доставать. Первым из не появился красивый навороченный рюкзак, за ним отличные коньки, а к ним шлем и наколенники. Толя издал приглушенный вопль восторга. Затем Евгений Иванович достал короткую шубку из незнакомого Татьяне меха, развернул ее так, чтобы были видны вытканные на подкладке смотрящие в разные стороны латинские буквы F. Фенди, чтобы вы не сомневались. Показав товар лицом, он набросил шубку на плечи Тане. Она стояла как каменная. Последним из коробки появился ящик из тонкой фанеры. Верхнюю крышку заменяло стекло, сквозь которое можно было видеть классический севрский сервиз: зеленый фон, золотые решетки, пастухи и пастушки на медальонах, окруженных изящными виньетками. Было ясно, сервиз настоящий, возможно даже старинный. Ящик этот Туманский с поклоном преподнес Полине Константиновне. Та даже не притронулась к подарку, пришлось поставить сервиз на тумбу при входе. Лицо Евгения Ивановича вытянулось. Он представлял себе эту сцену иначе. Но хладнокровия и самообладания ему было не занимать. Так что он не стал выражать свое недовольство, а громко произнес:
Ну что, дамы, я вижу, вы онемели? Поздравляю вас с Новым годом! И не надо благодарить и изображать скромность и бескорыстие, подарки я назад не возьму.
Таня пришла в себя.